Екатерина Медичи. Владимир Москалев
час? Кажется, скоро одиннадцать. Вас кто-нибудь послал?
– Меня послал коннетабль.
Теперь роли переменились. Чело Карла разгладилось, тревога исчезла, кажется, он даже украдкой зевнул.
Королева-мать, напротив, нахмурилась. Кровь отлила от лица. Она поняла, что гонец привез чрезвычайно важное известие, иначе он не выглядел бы таким возбужденным. Не сводя с него глаз, она сделала шаг вперед:
– Говорите, сударь! Что случилось в Париже?
И Шомберг ответил:
– Войско гугенотов во главе с принцем Конде и адмиралом Колиньи направляется сюда.
Она даже не успела испугаться, только быстро спросила:
– Зачем?
– Чтобы захватить в плен короля и его мать.
У нее упало сердце. Екатерина зашаталась, все поплыло перед глазами. Свободной рукой она ухватилась за спинку кресла, в котором сидел ее сын.
– Матушка, да что же это такое! – вскричал Карл и вскочил. – Ведь мы заключили мир! Зачем они идут сюда? Что им надо?
Она не могла ему ответить, потому что комната в ее глазах вдруг стала переворачиваться вверх дном. Огромным усилием воли она еще держалась на ногах, но язык не повиновался ей, а мозг отказывался воспринимать услышанное. Все же она нашла в себе силы спросить:
– Откуда это известно?
– Мне сообщил эту весть коннетабль.
– А ему?
– Ему передал ночью человек, который слышал это собственными ушами из уст Ларошфуко, собиравшего гугенотов близ Сен-Дени. Они соединятся с другими такими же отрядами в Розе-ан-Бри и оттуда отправятся сюда, чтобы захватить в плен короля. Сейчас они уже в пути.
– Боже мой! Опять война?!
– Да, ваше величество. Я пришел сказать вам, чтобы вы немедленно покинули замок. Я привел с собой пятьдесят человек, они ждут приказаний вашего величества и стоят внизу, у рва. Бегите, государь, пока еще не поздно! Торопитесь, дорога каждая минута. Протестанты вот-вот нагрянут сюда.
Екатерина отвернулась и медленной старческой поступью, покачивая юбками, направилась к окну. Подошла, остановилась, вперила взгляд на горизонт, темнеющий вдали, потом подняла руки к лицу, в них был платок. Король и Шомберг молча смотрели на нее, не зная, что сказать, на что решиться. Сейчас решение должна принять королева, они оба понимали это и ждали. Стояли и ждали.
Медленно тянулось время. В комнате висела тревожная тишина. Чувствовалось, что сейчас что-то должно произойти, но что именно – не знал никто. По-видимому, нужен был какой-то толчок, всего одно слово, которое вывело бы из оцепенения эту женщину, застывшую у окна, будто изваяние.
И это слово прозвучало.
Его произнес король:
– Матушка… – И он протянул к ней руки, как тогда, много лет тому назад, когда он был еще совсем маленький.
И она не выдержала. Сердце этой каменной женщины, никогда не подводившее ее, на сей раз сдало. Она уже не могла сдержать себя. Плечи ее вздрогнули раз, другой, третий, Екатерина всхлипнула и зарыдала.
Карл остолбенел и вытаращил глаза. Он никогда