Москвичка в кавычках. Нина Еперина

      Как-то по весне переехали мы жить в коммунальную квартиру. Наша коммуналка, ценное изобретение Советской власти, которой она и, правда, испортила население Москвы, как правильно заметил М. Булгаков, была заселена совершенно разномастным, абсолютно не подходящим друг другу народом. Как в музее мадам Тюссо! Знакомьтесь:

      В одной комнате проживал молодящийся вьюнош, Валек, лет около сорока. Почему «проживал», спросите вы? А потому, что он там только погуливал, а жил у мамы. Правда, он в основном и не пьянствовал даже, а помогал одиноким и незамужним дамам (а может быть, и не одиноким и замужним) не забыть, что такое либидо и как с ним бороться. Другими словами, почти еженедельно показывал нам, какое же разнообразие женской красоты распространилось на свете белом! Он избрал себе тяжелое и неблагодарное занятие – обслужить и угодить наибольшему количеству женщин. Круто! Иногда эта мысль меня волновала, потому что я не могла понять, как он это делает, не производя впечатления человека сексуально крепкого. Натуральный МНС (младший научный сотрудник) в очках. Лысоватенький, щупловатенький и не сильно выдающийся в тех, самых нужных местах…. Но, как он старался! И как же часто!

      В другой комнате был прописан Владимир Иванович! Эта личность была сильно выдающаяся. С выдающимся и хорошо оформившимся арбузом, который он носил спереди и называл рабочим мозолем, имея в виду, что наел он его на рабочем месте. Жил он тоже в другой квартире, у жены. У нас появлялся редко, только после пьянки на работе, «субботника» и в сопровождении своих коллег по бутылке. Как правило, заканчивался его приезд в наши пенаты любимой фразой: «Трудно жито в деревне без нагана»! – которой В. И. ставил основательную точку гулянке, грохнув, для убедительности, кулаком об кухонный стол. При этом выходил он на кухню неприменно в семейных трусах до колена, белой майке и стоптанных шлепанцах.

      Но самой гениальной личностью была наша соседка А-аба-алденная девушка Наташка. Такой выдающейся личности, как наша Наташа, на всем белом свете больше не было. Это было что-то!!! Она знала, ну почти все. Но особенно точно она помнила, какая этикетка была на бутылке водки, которая стоила два рубля восемьдесят семь копеек и когда эта самая этикетка стала другой.

      Наташка знала, что делать с порезанным пальцем или диореей. Лучше Наташки никто не знал, как исправить утюг и починить проводку.

      Еще она везде училась по полгода, но нигде так и не закончила свое образование: на курсах английского языка, на курсах немецкого языка, и даже… на секретных курсах КГБ! О последнем ею говорилось шепотом и переспрашивать было нельзя. Наташка скромно опускала глаза и изрекала: «Ну что вы все выспрашиваете? Вы же знаете, как я люблю свою Родину»!

      Но надо отдать должное и ей. У нее была потрясающая память. Она никогда не забывала, кому и что наврала. Мы ведь, вначале и, правда, думали, что она у нас полиглот с техническо-гуманитарно-политическо-медицинским