Нежные юноши (сборник). Френсис Скотт Фицджеральд
и вы можете вместе бежать – в таком случае я ничем не смогу вам помешать.
– Я хочу домой! – снова воскликнула Эдна. – Ах, да сколько же ты можешь нас мучить?
На улице было темно, лишь вдали мерцал слабый отсвет с Шестой авеню. В этом свете двое, еще недавно бывшие любовниками, в последний раз с печалью посмотрели друг другу в глаза, понимая, что у них нет ни молодости, ни силы, чтобы отсрочить грозящую им вечную разлуку. Слоан резко развернулся и пошел по улице, а Энсон постучал по плечу задремавшего водителя такси.
Было почти четыре утра; по призрачной брусчатке Пятой авеню упорно лился поток очищавшей ее воды, на погруженном в темноту фасаде собора Святого Томаса в свете фар промелькнули силуэты двух проституток. Затем показались пустынные аллеи Центрального парка, где Энсон часто играл в детстве, и номера бегущих мимо улиц становились все больше – эти цифры обладали таким же значением, как и слова. Это был его город, думал он, город, в котором вот уже пять поколений живет его семья. Никакие перемены не изменят занимаемого ими здесь места, потому что именно перемены и были тем главным основанием, по которому и он, и любой, носящий его фамилию, отождествлял себя с духом Нью-Йорка. Мощный ум и сильная воля – ведь в слабых руках его угрозы ничего бы не дали! – очистили налипшую было грязь и с фамилии дяди, и с имен других членов семьи, и даже с дрожащей фигуры, сидевшей в машине рядом с ним.
Тело Кэри Слоана нашли наутро на нижней ступени опоры моста Квинсборо. В темноте, сильно взволнованный, он решил, что под ногами внизу чернеет вода, но не прошло и секунды, как это уже не имело никакого значения, если только он не рассчитывал вспомнить напоследок об Эдне и выкрикнуть ее имя перед тем, как уйти камнем в воду.
Энсон никогда не винил себя за ту роль, которую он сыграл в этой истории – так сложились обстоятельства, и не он стал тому виной. Но, как известно, и праведный пострадал за неправедных, и для Энсона кончилась самая старая и, возможно, самая дорогая дружба. Он так никогда и не узнал, какую ложь сочинила тетя Эдна, но в доме дяди ему больше никогда не были рады.
Под Рождество душа миссис Хантер удалилась на аристократические епископальные небеса, и формальным главой семьи стал Энсон. Жившая с ними с незапамятных времен незамужняя тетка взяла на себя заботы по дому, неумело и безуспешно пытаясь воспитывать младших сестер. Остальные дети обладали вполне заурядными добродетелями и недостатками и меньшей, чем у Энсона, самодостаточностью. Из-за смерти миссис Хантер пришлось отложить первый выход в свет одной из дочерей и свадьбу другой. Ее смерть также похитила у них нечто более осязаемое – с ее уходом подошло к концу молчаливое и дорогостоящее превосходство Хантеров.
Во-первых, состояние, и так значительно уменьшившееся после уплаты двух налогов на наследство, вскоре предстояло разделить между шестерыми детьми – и теперь его уже нельзя было считать выдающимся. Энсон даже заметил у младших сестер тенденцию говорить с уважением