В садах Эдема. Владимир Данчук
играясь, сложила на диване. – Ки шко!.. Она хэ гаячая!.. (она же горячая) Она хэ в печи ихава!.. (лежала)
Рассматриваем картинки.
– Ок! (вот) – говорит, удивляясь, Лиза. – На кукую зку похохэ! (на кукурузку похоже)
И, воспламеняясь, уже кричит:
– А помнихъ, мы кукую зку сабиваи? (кукурузку собирали)
– Где, душа моя?
– В пое сабиваи!.. (в поле собирали)… И в юкзак скавы… ва… ва…
– Складывали, – подсказываю я, и она с облегчением кивает.
Сидит на горшочке. Тут «приходит» кукла Катя и пытается стащить с него Лизаньку. Увы, не получается.
– Не получается, – жалобно «говорит» кукла Катя.
С доброжелательным любопытством проследив за усилиями куклы Кати, Лизанька отвечает с сочувствием:
– Пакамухко я тихолая и бахая… (тяжёлая и большая)
Звук «х» у неё глубокий, с тенью звука «г», как в малороссийском наречии.
– А я? – наивно «спрашивает» кукла Катя.
Лиза даже наклоняется к ней:
– А ки маенькая. Пуськ мегвег п’идёк и миня скащит… (пусть медведь придёт и меня стащит).
Дочитал «Трагедии и стихотворения» Хомякова. Драматурга в нём Пушкин не признавал, но несколько раз отозвался о его «прекрасных стихах». Об успехе «Ермака» на театре Пушкин обмолвился: ««Ермак» А. С. Хомякова есть более произведение лирическое, чем драматическое. Успехом своим оно обязано прекрасным стихам, коими оно писано». Позднее сказал ещё определённее: «Идеализированный «Ермак», лирическое произведение пылкого юношеского вдохновения, не есть произведение драматическое. В нем всё чуждо нашим нравам и духу, всё, даже самая очаровательная прелесть поэзии».
Гоголь назвал Хомякова и Веневитинова людьми, «не рождёнными для поэзии», но чьи одарённые души не могли не отозваться на поэтический пафос времени.
Мне кажется, что и у того, и у другого есть несомненные удачи – даже в «Самозванце», и уж тем более в стихах. Например, «В альбом сестре»:
Когда с душою умиленной
Ты к небу взор возводишь свой,
Не за себя мольбы смиренной
Ты тихо шепчешь звук святой;
Но светлыми полна мечтами,
Паришь ты мыслью над звездами,
Огнем пылаешь неземным
И на печали, на желанья
Глядишь как юный серафим,
Бессмертный, полный состраданья,
Но чуждый бедствиям земным.
Это – из ранних; далее его муза только хорошеет; любопытно, что свои лучшие плоды она приносит поэту после смерти Пушкина: «России», «К детям», «Ещё об нём» (sic!), «По прочтении псалма»… И хотя он сам о себе говорил, что «…мои стихи, когда хороши, держатся мыслью, т. е. прозатор /прозаик/ везде проглядывает и, следовательно, должен, наконец, задушить стихотворца», место Хомякова в пантеоне русской поэзии неоспоримо. По крайней мере, в моём представлении.
Вчера вечером Оля написала письмо Танечке Щукиной:
«…Когда