Заклятые любовники. Марина Эльденберт
питьевая. Ей и развожу.
– А что это будет? – Любопытство пересилило этикет.
– Отрава для герцога, – заметив, как та изменилась в лице, поспешно добавила, – снадобье очарования.
Хотя одно другого не исключает. Я для него – яд. Значит, это отрава.
– Вот оно как!
– Хотите, поделюсь? Все равно его много получится.
– А что оно делает?
– Мгновенно снимает усталость. – Собственно, как раз то, что мне сейчас требовалось. – Никаких темных кругов под глазами, кожа гладкая, сияющая. Если пить пару дней, ломкие волосы восстанавливает, морщины разглаживает. Если неделю, даже похудеть можно.
На последних словах Элия заметно воодушевилась, а потом мы с ней как-то на удивление ладно разговорились. Снадобье пользовалось особой популярностью в сезон приемов и балов: лучше способа быстро привести себя в форму перед выходом в свет и придумать сложно. Но нужно быть осторожной: от неправильно сваренного зелья можно было наутро проснуться в прыщах.
Вечер складывался на удивление уютно до тех пор, пока на кухне не нарисовался дворецкий. Пришлось спешно уйти: не хотелось для Элии неприятностей. Я оставила ей большую часть снадобья, сама выпила полчашки – ровно столько понадобится, чтобы достойно сыграть встречу с де Мортеном.
К образу тоже подошла с особой тщательностью: тонкая сорочка в пол – не для сна, разумеется, а для того, чтобы ее снять. Светло-голубая, атласная, с жестким лифом на шнуровке, сверху полупрозрачный пеньюар. Волосы расчесывала долго – они отчаянно путаются, особенно после ветра в сочетании с ванной. Когда я крутилась, придирчиво разглядывая себя со всех сторон, они переливались золотом и бликами огненных всполохов. Надо отдать должное, старалась не зря: выглядела отдохнувшей и свежей, будто только что вернулась с побережья. Разве что загара нет, ну так он на мою светлую кожу никогда не липнет.
Часы пробили полночь, я как раз вплетала в свободную косу голубую ленту. Незнакомка в зеркале улыбалась – невинно, откровенно и в то же время завлекательно, у нее не было никаких счетов к мужчине, с которым она собиралась провести ночь. Проще говоря, ей было все равно.
Винсент возвращался позже, но я решила ждать в его комнате. Устроилась на кровати, откинула край пеньюара и принялась рисовать узоры на покрывале. Спальня де Мортена была побольше, а так почти ничем не отличалась от моей. Разве что здесь пахло мятой и табаком, а на столике вместо всяких флакончиков стояла пепельница. Я подавила порыв уткнуться носом в подушку и вдохнуть полной грудью – его запах действовал на меня одуряюще. К счастью, эту глупость я сделать не успела: в коридоре раздались уверенные шаги, а затем дверь распахнулась.
Де Мортен решительно вошел в спальню, снял сюртук и бросил в кресло, замер возле камина, обрамленного темным мрамором, рассматривая яркие всполохи огня. Плечи напряжены: погруженный в свои мысли, меня он даже не заметил. Мне всегда казалось, что этот мужчина сделан из камня и стали, высокомерный, холодный, расчетливый. Но каков он настоящий?
Винсент