Она. Девушка с побережья. Галия Асан
общаться в кругу людей, совершенно отличающихся от них и положением и воспитанием. Это были обычные цыгане, заработавшие на жизнь песнями, танцами и игрой на гитаре. И Мария была ближе к ним, чем к друзьям де ла Вега. Диего истинно не любил ее за вечные выходки и подтрунивания, но еще больше он не любил ее за лучшего и верного друга, гитариста Игнасио. Каждый раз, как он появлялся в доме де ла Вега, его невеста, Антония, словно теряла разум; сначала она умолкала, но затем искренне смеялась над шутками этого цыгана, как никогда не смеялась над шутками Диего. Сколько раз он ссорился с гитаристом, унижал его всеми возможными способами, дрался с ним. Его ярость не утолялась. А теперь, перешагнув порог своего сорокапятилетия, он стоял и наблюдал, как его единственный сын, гордость рода Агирре сходил с ума по дочери Игнасио Равиола. Он почувствовал, как она вошла в комнату. Нет, она не прикасалась к нему, не окликала его, она просто вошла, и в воздухе повис ее аромат, аромат жасмина, который столько лет сводил его с ума. Она встала рядом и тоже смотрела на детей. Она понимала его, даже сама не имея такого желания. Они прожили эти пятнадцать лет вместе, бок о бок, воспитывая детей, деля радости и грусти. Они не могли быть совсем чужими. Что-то их все же объединяло. Но пропасть, разверзнувшаяся между ними с того самого дня, как она встретила гитариста на пляже, становилась все больше. И не смотря на то, что она все-таки стала его женой, не смотря на то, что он все-таки добился ее расположения, она навсегда осталась для него чужой. Игнасио уехал, он оставил ее, бросил на произвол судьбы, а она все не переставала любить его, думать о нем и желать его. И Диего ненавидел ее за это. Он не смог добиться ее чувств, и ненавидел себя за это. Когда дети подросли, и совместное проживание стало невозможным, они решили развестись.
– Ты бы хотела иметь такую дочь, как она, – вдруг произнес он, за долгие годы совместной жизни, он знал, как сделать ей больно.
– Ты прав, да и ты тоже, – парировала она.
– Я старался воспитать Флоренсию именно такой, но она пошла в твою сестру.
– И это беспокоило тебя?
– Нет, сблизило с доньей Элеонорой, теперь я понимаю, как сложно воспитывать такую дочь, – он улыбнулся, их совместные разговоры всегда ходили по острию от взаимной боли до взаимного притяжения.
– Хуан влюблен в Лус, – улыбнулась Антония.
– Агирре влюблен в Равиола, – рассмеялся он.
– Забудь уже прошлое, – она взяла его за руку.
– А ты забыла? – он пристально посмотрел на нее и, прочитав ответ в ее бездонных глазах, отнял руку.
Игнасио импровизировал, и у него получалось великолепно, что приводило Флоренсию все в больший восторг. Он наблюдал за дочерью Антонии и не мог поверить своим глазам. Бланка была права, она действительно танцевала лучше Марии, лучше всех танцовщиц мира, она по праву называлась королевой Побережья. А ведь он никогда бы не подумал, что девочка, которую называли цветком жизни, станет такой красавицей. Она широко ему улыбалась, и от его восхищенных взглядов