Откровение Егора Анохина. Роман. Петр Алешкин
на чем мы остановились, а? Перебили нас, собаки, на самом интересном месте… – Мишка оглянулся на дверь в горницу, поглядел долгим взглядом. Кадык на его длинной шее дернулся вверх-вниз.
Отец Александр не ответил, усмехнулся как-то снисходительно и горько.
– Ты говорил – царя скинули, Бога отменили, – подсказал Андрюшка, усаживаясь на лавке поудобнее, и подпер подбородок ладонью, облокотился об стол. Приготовился слушать. Верхняя губа у него была раздута, оттопыривалась к носу.
– Верно! – обрадовался Мишка. – Царя нет – свергли! Бога нет – упразднили… Теперь я царь и Бог. Я! – ткнул себе в грудь Чиркун. – Я казню и милую! Вот Пудяков для меня указ, но он, вишь, хорош! – Мишка взял за плечо уронившего голову на грудь командира заградительного отряда и потряс его. – Васька, очнись! Слышь, о тебе говорю!.. Ребята, отведите его в сенцы, там прохладней, пусть отлежится на сундуке.
Два красноармейца, те, что были здесь все время, подняли Пудякова со скамейки и поволокли в сени, а Мишка снова повернулся к отцу Александру, ткнул себя в грудь:
– Так вот, я царь и Бог!
– А тебе не страшно? – тихо спросил отец Александр.
– Кого?
– Вседозволенности…
– Кого, кого?.. Мне никого не страшно! Хошь, я завтра церковь закрою? Хошь?.. Я и тебя могу отменить…
– Не верит он, – насмешливо протянул плясун, подзадоривая Мишку. – Гля-кось, смотрит как? Мол, плетешь с пьяной головы. Бог и царь он…
– Не верит? – глянул на плясуна Мишка. – А ты веришь?
– Докажи – поверю! – усмехнулся плясун.
– Я докажу, прям щас докажу, – повернулся Мишка к попу. – Ответь мне, батюшка, где твой Бог, где твой Христос с его правдой? Почему не поразят нас, тех, кто их отменил? Почему?
– Бог милосерден… Каждому дает срок одуматься. А от суда никому не уйти… Время придет – накажет…
– Не плети! – перебил Мишка. – Ты ответь, где правда Христова? Почему ее нет на земле?
– Если правда Христова не осуществляется в мире… то в этом повинна не правда Христова, а неправда человечья…
– Как, как? Значит, есть правда Христова?
– Есть! – мотнул волосатой головой отец Александр.
– Ага! – засмеялся Чиркун. – Хорошо. Как там Христос говорил: возлюби ближнего своего. Это Христова правда… Ты, служитель Божий, несешь нам его правду. Значит, сам ты веришь в правду Христову и обязан следовать ей. Я твой ближний! Но я отменил твоего Бога, я для тебя гадок, мерзок. Но по правде Христовой ты любить должен врага своего, а друга любить ничего не стоить… Любишь ты меня, а? Ответь! Отвечай… – Мишка отчего-то разъярился, схватил обеими руками попа за грудки, притянул к себе и скрипнул зубами. – Любишь?
– Люблю… Ты не знаешь сам, что творишь.
Мишка оттолкнул, бросил попа на лавку и повернулся ко всем сидевшим за столом, засмеялся хрипло, объявил:
– Слыхали, он меня любит, – и опять