Зэк Арманд Фриц. Киносценарий. Олег Копытов
сержантов и рядовых.
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ: Больные, говорите? Вот этого – в тачку, а этого – лечиться… В штрафной изолятор!
Тот же строй. Перед которым молодой из двух заключенных, впряженный в двуколку, груженную камнем, – и те же старший лейтенант и солдаты.
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ: Контингент! По бригадам и нарядам в колонну по пять, руки сомкнуть – становись!.. А ты, симулянт, сейчас покажешь, чем болеешь.
Смена плана, последние из колонн заключенных уходит за ворота, по плацу сильно напрягаясь, тащит двуколку с камнями заключенный, рядом с которым солдаты и сержант с кнутом.
ШТРАФНОЙ ИЗОЛЯТОР ЛАГОТДЕЛЕНИЯ №3 – ВЕЧЕР
ОХРАННИК (входит в камеру, где на цементном полу лежит человек):
– Номер СЖЖ девятьсот девяносто пятый! К тебе офигенная лафа пришла! Держи матрац, а щас тебе принесут дрова для печки, затопишь, может, не подохнешь. Нельзя вам дохнуть, ни закон, ни план не разрешает. Чё лежишь, вставай, стели матрац, я за тебя что ль буду?
Тот заключенный, что утром был на плацу, и был отправлен в изолятор, лет сорока, но выглядит старше, кавказской внешности, левой рукой все время сдавливает горло, тяжело откашливается – расстилает матрас, растапливает печь, при этом сосредоточенно о чем-то думает, кашляет.
Скрип двери, входит еще один заключенный, молодой. Дверь за ним с лязгом закрывается. Заключенные молча смотрят друг на друга. Потом старший протягивает руку.
БАТОЯН: Батоян Вагаршак Георгиевич, пятьдесят восьмая. Повторник, второй по десять.
АРМАНД: Арманд. Нас только что пригнали из Караганды. Всем сразу места в бараках не хватило, меня до утра сюда отправили. Я солдат, а сижу с сорок пятого как шпион – первая десятка.
БАТОЯН: Вы странно картавите, молодой человек, а на еврея не похож. Դուք հայերեն? Вы армянин? Что, немец?
АРМАНД: Я из Эльзаса. Но я француз. И фамилию вам скажу, только не смейтесь, все смеются, но вы не смейтесь: Арманд… Фриц.
БАТОЯН: А что смеяться? Это вроде ж как у русских Иванόв, но только Фриц – немецкое имя-фамилия…
АРМАНД: Эльзасское… Эльзас… (машет рукой и вздыхает, дескать: долго рассказывать…) … Я имя ваше не запомнил. Скажите еще раз, помедленнее.
БАТОЯН: Да зови просто – дядька Батоян. Можно: Владимир. Можно: товарищ Батоян. Ба-то-ян! Так-то сможешь? Говорят, во Франции много армян.
АРМАНД: В Париже, наверное, есть армяне. Я – эльзасец.
Садятся на матрас, молча смотрят на огонь. Наконец, Арманд, косившийся на то, как покашливает Батоян, снимает с себя подобие шарфа и протягивает Батояну.
АРМАНД: Берите. Вам нужнее. А нас пугали, что здесь такие отвязанные уголовники, что все заберут.
БАТОЯН: Уголовников много. И власовцев, и бандеровцев, и «лесных братьев», и бывших полицаев.