Трясина Ульт-Ягуна. Роман. Петр Алешкин
Я из армии…
Ответил Андрей несколько смущенно и виновато, как бы оправдываясь, словно ждали здесь специалиста, а приехал он, неопытный юнец.
– Ну! – снова воскликнул радостно парень. – Тогда ты наш! Тогда у тебя путь один. К Ломакину! Все тамбовские у него работают!
– Почему?
– Тоже земляк! Только он еще до войны мальчишкой в Сибирь мотнулся. Но все равно земляков любит. Земляки, говорит, не подведут!.. Идем, я тебя в контору провожу. Она во-он за тем общежитием! – указал парень на зеленый барак с крылечком. Шли они мимо четырехэтажных кирпичных домов.
Андрей чуть не спросил, не знает ли парень еще одного тамбовского волка Михаила Чиркунова, но сдержался. Встретиться с ним нужно было Анохину как бы случайно.
Так Андрей познакомился с Владиком Матцевым. И жить они стали в одной комнате, сдружились быстро. Матцев был общительным человеком, в любой компании свой, и Андрею хотелось быть таким, поэтому он приглядывался к Владику, прислушивался к его шуткам.
На другой день Ломакин привел Андрея в вагончик, где хмельные после обеда плотники шумно резались в карты. Бригадир представил Анохина шутливо:
– Знакомьтесь, еще один тамбовский волк. Андрей.
– Разве это волк, – отозвался быстро и добродушно один из картежников. Был он лобаст, круглолиц, скуласт, чисто выбрит. – Волчонок пока.
Сидел он на скамейке ближе всех к двери и первым протянул руку Андрею, назвал себя:
– Звягин. Иван.
Плотники по очереди жали руку Анохину, знакомились. Андрей входил в вагончик с трепетом в душе, ожидал увидеть Михаила Чиркунова. В двери быстро и нервно окинул взглядом плотников и не увидел среди них знакомого лица, решил, что его нет в бригаде. Разве можно было узнать Михаила Чиркунова в худом бородатом мужике, который, ссутулившись, опершись обоими локтями на свои колени, равнодушно дремал на скамейке в углу вагончика, возле ведра с водой? Этот мужик даже голову не повернул к двери, когда Ломакин представил Андрея. Только тогда поднял равнодушные глаза, взглянул тускло на новичка, когда Анохин протянул ему руку, и, пожимая ее, буркнул в ответ вяло, хрипло:
– Михаил.
Анохин оцепенел, узнавая в этом сером угрюмом мужике, которому на вид можно было дать не менее сорока лет, черты своего кумира. Андрей содрогнулся, ужаснулся. Неужели это тот самый человек, который всего пять лет назад был строен, гибок, высок, необыкновенно обаятелен, остроумен, подвижен, с постоянным блеском в глазах, всегда готовый откликнуться на шутку, посмеяться, поддержать ироничный разговор? И все-таки это был он!
– Чиркунов? – прошептал ошеломленный Андрей.
Михаил вскинул голову. Глаза его оживились. Прежний узнаваемый блеск мелькнул в них, но быстро угас, растворился в зрачках, почему-то появилась тревога.
– Андрюшка Анохин, – бормотнул он. – Вырос, значит.
– Мы с ним из одной деревни, – пояснил Андрей плотникам, которые замерли за столом,