Трясина Ульт-Ягуна. Роман. Петр Алешкин
день после признания Лизы он замечает печаль и легкую укоризну в глазах девочки, которая с ним попрощалась, а спустя несколько минут нырнула в Цну и не вынырнула. А во-вторых, потому что он был старше этих двух ребят почти на десять лет, то есть, согласно логике именно русского менталитета, обязан быть хранителем детской любви, мудрым советчиком и уметь разрешать конфликты так, чтобы не случилось трагедии.
Но Михаил Чиркунов оказался не на высоте – трагедия случилась, а с ней пришла и кара: развал окружающего его мира, потеря веры в себя, медленно спивание и опускание на дно общества. Наконец, побег в глухомань таежной Сибири, где не смогут достать его алименты, которые он не согласен платить трем своим детям.
Я сам 15 лет платил алименты дочери. Знаю по себе, как это финансово трудно, однако делал это, признаюсь, с удовольствием, потому как именно это давало мне право видеть ее два раза в году, покупать ей подарки, ходить с ней в кино и зоопарк. В экспедициях же мне встречались десятки подобных Михаилу уклоняющихся от алиментов прохиндеев. Объяснений своей непорядочности они имели тысячи – как и Чиркунов, прятали в тайниках сэкономленные деньги – как и Чиркунов, пили безбожно – как и Чиркунов, ненавидели тех, кого обманули, ограбили и оболгали – как и Чиркунов, долго не выдерживали работы с нормальными людьми и сбегали из экспедиций и десантов – как и Чиркунов…
То есть перед нами при всей колоритности и необычности образа сего, описанного Алешкиным, – фигура типичная, некий незаметный человечек, наподобие Акакия Акакиевича Башмачкина. Сие есть новая гримаса образа антигероя, ставящая роман «Трясина Ульт-Ягуна» в шеренгу выдающихся произведений русской литературы 20 века.
Ибо в русской литературе советского периода практически нет персонажей, которые на глазах читателя деградируют и превращаются в полускотов. Разве что «Серая мышь» В. Липатова – произведение давно признанное уникальным. И… больше не припомню. Практически всегда герой бывал в начале прозаического произведения образца 1920—1980-х годов полупорядочным, точнее внутренне порядочным, но снаружи невесть чем, а потом вдруг случалось ему совершить подвиг – и все хорошее выступало наружу, а плохое слетало, как ржавчина от огня и окунания затем в воду.
А антигерой П. Алешкина на наших глазах деградирует, превращается в параноика, хотя в глазах героя – Андрея Анохина – продолжает оставаться фигурой страдательной, которой надо и помочь, о которой надо позаботиться, которую можно и любить. За что? Только за то, что когда-то, в детстве, любил Андрей Михаила за необычность, а потом, поняв истинную сущность своего антипода, вдруг пожалел его.
На основании чего Андрей во второй части романа имеет право почитать себя выше Михаила и жалеть его? Оба переступили черту – и знают это.
Но знают также, что муки совести поэта глубже и страшнее, чем