В джунглях Москвы. Роман. Петр Алешкин
Сзади послышался шум мотора. Догоняла черная «Волга». Догнала, из окошка выглянул Шадров. Он был за рулем. Выглянул, крикнул:
– Молодец, Алеша! Давай, не щади себя!
Лазарев попытался улыбнуться, радостно стало оттого, что Шадров имя его знает, и оттого, что сумел обратить на себя внимание главного тренера. Алеша, улыбаясь Шадрову, увидел мельком лицо девушки, сидевшей рядом с тренером, той самой, которая разговаривала с Володиным. Она пыталась из-за Шадрова сфотографировать его. Лазарев успел заметить узкий шрам на ее подбородке с левой стороны возле уголка губ. И снова чем-то знакомым, родным пахнуло на него. Кто же это? Где же я ее видел? Не одноклассница ли бывшая? Алеша учился до седьмого класса в обычной школе, а потом перешел в спортивную. Но вспомнить кого-либо из знакомых девчонок со шрамом на подбородке Алеша не смог. «Волга» фыркнула и полезла выше. Заднее стекло отсвечивало бликами, по нему бежали тени ветвей. Ничего в машине разглядеть было нельзя.
С гор спускаться по бесконечному серпантину шоссе одному удобнее. Не нужно следить за гонщиками, опасаться, как бы кто не грохнулся на крутом повороте тебе под колеса, как бы кто на тебя не налетел, не сладив со скоростью. Одному хорошо! Ты – и мчащийся под колеса асфальт! Скорость, скорость!! Следи, чтоб на поворотах не слететь с дороги. Скрипели тормоза у судейской машины впереди, скрипели тормоза у «технички» сзади. Догнала она Алешу почти на перевале. Судьи разрешили идти за Лазаревым. Он – лидер! Мало ли что может случиться с велосипедом на спуске. И молил теперь Алеша об одном: как бы прокола не было либо другой поломки. Остановишься – мигом настигнут гонщики. Кажется, море синим пламенем блеснуло, скоро дорога ровная. Последний поворот. Уф, пронесло! Теперь выдержать, выдержать одному! Не сбавлять скорости! Ветер цеплялся за майку, давил в голову, сдерживал. Сейчас бы вдвоем, передохнуть бы малость за спиной. Алеша оглянулся. Может, кто идет за ним. Тоже мучается – подождать; но шоссе сзади было пустынным. «Техничка» подошла к нему вплотную, и Истомин крикнул:
– Еще тридцать километров! Выдержишь?
– Не знаю! – выдохнул Алеша.
– Потерпи – и ты лидер! Лидер! Понимаешь?!
Алеша привстал на педали, снова попытался прибавить скорость. Мелькали деревья, дома, мелькали люди, стоявшие на тротуаре. В ушах у Алеши шумело. «Белой акации. Белой акации…» Ох, и длинен же ты, город Сочи!
Снова догнала «техничка», снова Алеша услышал крик Истомина:
– Догоняют! Прибавь!
«Прибавь! Куда же прибавлять!.. Тебя бы на мое место!» – подумал Алеша с обидой и вспомнил, что был на его месте Истомин, да еще как был. Оглянулся. Действительно вдали на шоссе маячили гонщики, алели майки. Снова поднялся на педали. «Белой акации гроздья душистые…» Но ноги стали деревянными, и ветер злой давил на голову, в живот. Откуда он взялся, тихо было с утра. И листья на деревьях вроде не колышутся. Пот заливал глаза. Майка к спине еще на горе прилипла. Опять