Последний июль декабря. Наталья Нечаева
ниша. В ее углублении, напоминающем примитивную садовую клумбу, на плотно набитом кожаном матрасе лежал крохотный человечек.
По размеру конечностей, тела и головы его вполне можно было принять за годовалого ребенка, если б не страшные скрюченные артритом пальцы с черными ногтями, седые космы на черепе и невероятно морщинистое уродливое лицо с громадным носом под низко надвинутым на глаза лбом. Отдельно сбоку обглоданным до костей чилижным веником скучала ржаво-седая борода.
– Почему ты опять отключил кондиционер? – строго спросила женщина.
– По кочану, – злобно отозвался карлик. – Чуть не задохнулся.
И то правда: под окнами с самого утра скрежетал странный однорукий механизм, движок которого, жадно поглощающий солярку, заплевал двор-колодец серо-синим вонючим дымом. Хорошо, в квартире стеклопакеты.
Соседи требовали прекратить безобразие, пытались вызвать санэпиднадзор, пожарных, милицию. Механизм не отключили, дыма прибавилось, никто из вышеозначенных на вызов не откликнулся. Значит, имеет место очередной щедрый подарок жильцам Дома Трезини от хозяев будущего отеля.
– Потерпи, милый, вечер, скоро жара спадет… – женщина поставила рядом с карликом мешок со льдом, открыла, направив ток морозного пара на лохматую голову. Угнездила под седые космы обернутые тряпицами заиндевелые камни.
Человечек лишь тяжело вздохнул.
– Неужели мою внучку так интересует секс? – она рассуждала вслух, вовсе и не надеясь на беседу или даже реакцию старичка.
– Старая дура, – неожиданно заносчиво отозвался тот. – Совсем выжила из ума? Не понимаешь? Ее интересую я!
– Ты?! – хозяйка остолбенела, пропустив мимо ушей явное оскорбление.
– Ну… И ты немножко тоже, – неохотно выдавил карлик. – Но только как приложение ко мне.
– Хочешь сказать, в саду она искала тебя?
– Конечно! Там же собаки. Много.
– Дека, милый, – женщина счастливо засмеялась и ласково потрепала гнома по морщинистой щеке, – не представляешь, как порадовал! Она ищет тебя? То есть нас? Все получается! Понимаешь? – она встала и по-молодому упруго заходила по комнате, грациозно переступая через шланги и камни. – А этот мальчик… Несмышленыш… Решил, что она такая, как все! Моя внучка – такая, как все. Надо же додуматься… Дурачок!
– Дурачок, – кивнул карлик. – Тогда она искала нас, а теперь его, – он погрустнел, – мы ей совсем не нужны.
– Откуда ты знаешь? – возмутилась женщина.
– От верблюда, – ворчливо уведомил старичок. – Она его любит, тебе неясно?
– Любит? Почем тебе знать? Ты – цверг. Ты никогда не любил. Разве ты можешь понять человека? Тем более – ее?
– Сама – цверг, – отмахнулся карлик. – Альдога недоделанная. За свои века я сам почти человеком стал. Даже плакать могу. С волками жить по-волчьи выть. Хотя с волками – лучше. Спокойнее. У них прагматическое воспроизводство и никакой любви.
– Ты не можешь стать человеком, у тебя нет души, – поддразнивая, произнесла