Бог любит Россию. Великие годы 1989–2014. Преодоление утопии. Александр Горянин
противоположным причинам – поразительно много людей во всех частях Европы, включая Россию. Но так будет не всегда.
Нетерпеливому наблюдателю почти любой естественный процесс кажется безумно медленным. Однако историки когда-нибудь признают, что преодоление утопии про изошло у нас, наоборот, поразительно быстро. Тому есть объяснение, его хорошо сформулировал политолог Александр Самоваров: «Россия страна „правая“, а не „левая“. Левая идея у нас победила воистину случайно и держалась за счет террора. Как только террор иссяк, так сразу вернулись [негласно. – А. Г. и Д. Я.] после Сталина к консервативному государству. Именно потому, что Россия страна „правая“, никакого реванша левые не получили при всех выгодах своего положения в 90-е годы. И никогда уже не получат».
Данный вывод совпадает с нашим, изложенным в начале этой книги, – о «тканевой несовместимости» российской сути с тоталитарными фантазиями марксистов. Утопия не прижилась у нас, мы ее отторгли и вышли из навязанного эксперимента сами.
А вот смогла ли бы, к примеру, Германия одолеть свой тоталитаризм сама – большой вопрос. Гитлеру, чтобы стать полным хозяином страны, не потребовалась пятилетняя гражданская война и террор чекистского образца с миллионами жертв. За считаные месяцы он радикально изменил свою дотоле вроде бы демократическую страну (по крайней мере, политические партии существовали в ней к 1933 году уже лет семьдесят) при полном восторге ее населения. Германия, если кто забыл, страна «западной цивилизации».
Корни проблем уходят в прошлое
Большинство проблем современной российской экономики пришли к нам, как и политические проблемы, из прошлого – как близкого, так и давно скрывшегося за горизонтом (жаль, что особо требовательные публицисты не хотят брать это в расчет). Советская энциклопедия определяла «предпринимательский доход» как «присвоение неоплаченного труда рабочих», как будто предприниматель не несет никаких расходов. Ни частной собственности, ни частного предпринимательства законы СССР не допускали. Шесть десятилетий, от удушения НЭПа и до конца 80-х, экономика страны была представлена лишь государственным сектором. Хотя существовал еще некий «кооперативный сектор», все та же энциклопедия не могла затушевать его бутафорский характер, определяя кооперативную собственность (включая колхозную) как «разновидность социалистической собственности».
Экономика, основанная на подобных принципах, жизнеспособна лишь в условиях жесткого мобилизационного режима. Многие, однако, сохраняют уверенность, что экономику надо развивать именно так. Снова и снова приходится слышать: «Разве СССР не совершил беспримерную экономическую революцию всего за четверть века, начиная с 1928 года?»
На это стоит напомнить, что сопоставимый или более эффективный экономический рывок совершили (каждая в своих масштабах) множество стран, причем в ХХ веке им не потребовалось повторять ужасы английской промышленной революции XIX века. Все происходило