Врата учености. Марик Лернер
привез. Ивана Зубова.
– Зачем? – спросил я после короткого размышления.
– Он с Московского печатного двора уволен с казенной должности, а мастер известный.
– Зачем он мне? – спросил с расстановкой.
Геннадий хмыкнул довольно.
– Жалко мне ваши картины, – сказал Андрюха проникновенным тоном, прикладывая руки к груди, – брат его родной делает сейчас портрет государыни и много работает по заказам богатых людей. А тут само в руки идет. Ведь сохранится для потомков, а вы храните, прости меня господи, как мусор какой.
Я подумал и мысленно развел руками. Может, и имеет смысл. Я-то не по заказам рисую. Пейзажи да монастыри не интересны. А галерея всякого рода представителей российского народа и через пару веков может быть любопытна. Картины не парадные, а в стиле реализма. Тут уж без подвоха, личное творчество.
– Ладно, побеседую с ним. Только сначала на работы гляну.
– А меня рисовал? – подозрительно спросил мой крестный сын, наставив палец на манер пистолета.
– Даже дважды.
– А почему не показал?
– А никому не показываю. Баловство.
– Хочу видеть!
– Завтра. Нет сил сейчас искать.
– Но обязательно!
– Все? – спросил я Андрюху. – Больше никого в мешке не доставил?
– Ну, еще Степанида, – без особой охоты добавил он.
Это про младшую сестру.
– Она зачем? – удивился я.
– Мамаша не может здесь за всем присматривать, а человек верный и в курсе происходящего – нужен. Татьяна высоко занеслась. Авдотья при матушке осталась, а Степаниду сюда.
– Вместо тебя, что ли? Сменяю на девку, заодно и штаны постирает.
– Нет, – обиделся, – почему сразу издеваться.
– А правда, куда ее?
– Думаете, хуже матери будет? – очень трезво спросил Андрюха. – Пару лет покрутится при мне – и любого купца переплюнет. Она из сестер самая умная. Ну а пока за домом присмотрит.
– А вот его у меня как раз и нет.
– Так Геннадий говорит, скоро появится.
– Ага, обещанного три года ждут. Ты платишь, а они еще просят.
– Уже и артели ходют, выспрашивают об условиях, – подал голос бывший Керим. – Мы своего не упустим!
Глава 7. Неудачный спор
Он взмахнул саблей словно нехотя. Я отбил удар с лязгом. Еще одно движение, чуть быстрее, вновь звон железа. Геннадий, я даже мысленно старался не вспоминать прежнее имя, попутно превратив его просто в обычного Гену, стоял спокойно, небрежно двигая рукой, вторую заложив за спину. Третьей атаки я парировать не успел. Клинок вытянул меня поперек груди кончиком. Даже сквозь толстый кожух ощутил неприятное чувство. Дерись мы всерьез – имел бы крайне неприятную рану. А сейчас без крупного синяка не останусь. И ведь не с размаху, как бы одной кистью умудрился врезать.
– Еще, – сказал сквозь зубы.
– Азарта в тебе много, Михаил Васильевич, – произнес он с оттенком