Царство медное. Елена Ершова
мгновение он подлетел к двери, хлопнув ею так, что затряслась кабина, задвинул засов. Его лицо, подсвеченное зеленью, было искажено в неживой гримасе, и от этого он сам казался ожившим трупом.
– Мириам… – растерянно произнес Виктор.
– Это не она.
– А кто?
В дверь что-то ударило. Не сильно, но достаточно для того, чтобы заставить ученого подпрыгнуть, а его желудок сжался, подобно бумажному пакету.
– Пусти, – вздохнуло рядом.
Холодея, Виктор осторожно приблизился к окну. В оттаявшее по краю стекло он увидел, что Мириам стоит совсем близко. То, что Виктор принимал за грязь на воротнике, оказалось засохшей кровью. Словно зная, что на нее смотрят, Мириам повернула голову. В основании ее шеи чернело отверстие – след от стека.
– Не смотри!
Предупреждение Яна отрезвило Виктора. Он откачнулся от окна, и тотчас снаружи по стеклу забарабанили ладони.
– Пусти! Пусти! Пусти! – визжало что-то голосом Мириам.
Виктор сполз по стене, зажал уши ладонями, чувствуя, что еще немного, и он сам провалится в тошнотворное и темное беспамятство. Визг существа рос, и поднимался, и звенел, и, когда уже от звона и ужаса начала разламываться и плыть голова, вдруг оборвался каким-то икающим смешком.
– Гос-споди, – прошептал ученый. – Что же это такое?
Ян не ответил. Он сгорбился, вжал голову в плечи. Снаружи было тихо.
Так тихо, что Виктор слышал биение собственного пульса. Это успокаивало его, морок уходил, и когда Виктору все происшедшее уже стало казаться сном, под дверью снова кто-то вздохнул. Он подполз к окну и глянул в самый краешек, страшась увидеть зеленое лицо покойницы с черной раной на шее, но вместо Мириам напротив окна маячила другая девушка.
Она была совсем юной, почти ребенком, и стояла босиком на стылой земле. Белоснежная сорочка, едва прикрывающая бедра, просвечивала насквозь, открывая все прелести молодого, едва сформировавшегося тела. Ладони девушки были прижаты к груди. Она мелко дрожала на ветру и казалась совсем тонкой, почти прозрачной – Снегурочка из старинных сказок.
– Ян… – жалобно вздохнула она.
Виктор метнул взгляд на своего спутника. Меньше всего он был готов услышать его имя в прошитом морозной зеленью воздухе. Но Ян будто не слышал и по-прежнему сидел тихо, вперив в пустоту неподвижный взгляд мертвеца.
Девушка между тем заплакала.
– За что ты так со мной, Ян? – всхлипывала она. – За что ты меня оставил одну, в темноте и холоде? Мне страшно. Мне душно. Давит на грудь…
Она скрюченными белыми пальцами потянула ворот сорочки. Ткань затрещала, начала расползаться туманом.
– Не прячься от меня, Ян, – продолжала шелестеть она. – Я знаю, что ты здесь. Я чувствую твой сладкий запах. Почему ты избегаешь меня? Разве я не любила тебя, не отдала тебе свою чистоту, свое тепло, свою сладость?
Ладони девушки скользнули вниз, между ног, под подол сорочки. Бедра затрепетали и сжались.
– Разве тебе не было сладко, Ян? Когда взрезал меня, как ножом, когда погружался