Клудж. Книги. Люди. Путешествия. Лев Данилкин
тот час, когда на Уиллоу-роуд ниспадает покров сумерек, а рододендроны, остролисты и магнолии Хэмпстедской пустоши окутывают соседние кварталы гигантским одуряющим облаком, я оказался на одной из здешних широких аллей, где, словно яхты в бухте, покоятся в зеленых волнах изящные двухэтажные особняки. Удостоверившись, по номеру на решетке, что здание с монументальным крыльцом, украшенное по фасаду нескромными лепнинами в виде львиных голов, принадлежит именно лауреату премий Сомерсета Моэма, Э.-М. Форстера, Медичи и Гринцане-Кавур, я по мраморной лестнице поднимаюсь к витражной двери, за которой немедленно обнаруживается поджарый носач, похожий на Семена Альтова: Джулиан Барнс.
Памятуя о горьком опыте одной своей предшественницы, о которой еще пойдет речь, решаю сразу зайти с интеллектуальных бубей:
– В вашей новой повести «Возрождение» Тургенев произносит фразу: «Моя профессия – форма» (Form is my business). А ваш бизнес – в чем состоит?
Правильно идентифицировав меня как иностранного поклонника, карьера которого сегодня достигла своей наивысшей точки, он моментально превращается в шахматный компьютер, отражающий атаку е2 – е4:
– Форма – это часть моей профессии. Прочее – это стиль, это наблюдения за жизнью, это воображение. Что такое роман? Это отчасти воображение, отчасти наблюдения за жизнью, выраженные в форме, которая помогает говорить правду лучшим, максимально экономным способом, и изложенные стилем, который тебя самого максимально удовлетворяет; таков мой бизнес.
Голубые, будто подведенные тушью, глаза старого Пьеро светятся ровным блеском; большой рот с очень узкими губами отвешивает слова размеренными, заранее упакованными порциями.
– Я думал, вы с попугаем будете.
– Простите?
Ну как же – знаменитая фотография на «Истории мира». Без птицы он выглядит странно, будто без скальпа.
– С чего вы взяли? Нет у меня никакого попугая. Когда я писал «Флобера», мне приносили деревянных попугаев, пластмассовых попугаев, ситцевых попугаев, плюшевых попугаев, присылали открытки с попугаями, лупу даже подарили с ручкой в виде попугая, но, слава богу, никому не пришло в голову подарить мне живую птицу – только этого мне еще не хватало. Впрочем, моя английская издательница – у нее всегда жили два попугая – привезла своих питомцев на презентацию романа.
Фотография, однако ж, не оттуда – того попугая принес фотограф, который, вспоминает Барнс, почему-то захотел его снять именно таким образом и зачем-то долго усаживал ему птицу на плечо так, чтоб она тоже оказалась в профиль.
– Вы не боялись, что она вас по носу тюкнет? Все-таки не волнистый какой-нибудь, крупный попугаище. Это какаду или ара?
– Это чучело.
– Вот как… Знаете, самая часто, наверное, цитируемая ваша фраза: «Писатель говорит правду через ложь, тогда как все остальные лгут…»
– «…оперируя фактами», – подхватывает он. – Да, да, этим мы и занимаемся – произносим прекрасную ложь, которая содержит больше