Прокурорская крыша. Николай Старинщиков
нее теперь Александр Сергеевич. Прилип.
– Ешь, говорю, курицу, – велел хозяин. Он взял в руки длинный нож. Отпилил ножку и протянул.
– Кушай. Ноги ведь еле носишь…
Однако та продолжала все ту же тему:
– Ты только представь себе… Никаких проблем. Подписал бумажку – и гуляй себе на здоровье. Раз в месяц к тебе приходят, деньги приносят, уколы делают.
– Серьезно, что ли?
– В зависимости от медицинских показаний…
Тамара попробовала ножку: сообразил целиком птицу в духовку засунуть. Женщина бы до такого не додумалась.
Выпили еще по рюмке, закусили и принялись собираться.
– Странно, – удивлялся Лушников. – Голова больше не кружится… Выходит, сто грамм – самое лучшее лекарство.
– Это пока, – возражала Тамара Борисовна. – Потом хуже будет. К тому же, если превысить дозу…
Тамара принялась развивать похмельный вопрос. Сергеич внимательно слушал. Гражданская жена – все-таки медик. Кто, кроме нее, может подсказать. Придется подчиниться и жить согласно рецептам.
Они выбрались из квартиры на улицу и пошли по тротуару среди прочих прохожих.
Бывший летчик во все ноздри дышал весенним воздухом. Лицо порозовело.
Они повернули в сторону магазина «Полянка» и встретили по пути старого знакомого и родню Ваню Гирина. Сергеич остановился, несмотря на холодный взгляд молодой супруги.
– Как живешь, Иван? Не летаешь больше на своем вертолете?!
Естественно, Ваня давно не летал. Это была всего лишь шутка.
Иван протянул крепкую руку:
– Давно тебя не видел, – и уставился вопросительно на женщину.
– Тамара Борисовна, – улыбнулся Сергеич. – Моя супруга.
– Когда ты успел?! – удивлялся Гирин. – И ничего не сказал!
– Да мы это… Без росписи.
– Тогда понятно. А ты слышал, может? Этот, Уляхин который… Николай… Кажется, с катушек съехал полковничек. Квартиру придумал на меньшую обменять. Чтобы, говорит, меньше платить. Ну?… Не дурак ли?!.. И жена у него согласилась…
Тамара Борисовна незаметно придавила Лушникова пальцами у локтевого сгиба. Стоять неохота человеку.
– Не работаешь? – продолжал спрашивать Гирин.
– Какой там! – Александр Сергеевич отрицательно качнул головой. – Сам еле хожу, а ты говоришь – работа…
– Сын-то хоть пишет? – допрашивал бывший товарищ.
– Нет, – добросовестно признался тот. – Не пишет уже чуть не год. И концов найти не могу. Надо бы запрос в округ послать, да все некогда. Болею. Голова кружится.
– То-то я смотрю на тебя – зеленый ты. – Гирин внимательно взглянул на друга. – Бледный. Какой у тебя диагноз?
Ответ оказался удручающим: «Опущение всего организма».
Гирин оттопырил нижнюю губу. Интересный диагноз. Старухам обычно такие ставят. Специально. Чтобы не приставали к людям с расспросами. Надорвались по молодости – к чему теперь вопросы!..
– Ты больше гуляй, – учил вертолетчик Гирин. –