Время прощаться. Джоди Пиколт

      – Вы же ясновидящая.

      – У каждого ясновидящего свой дар, – отвечает она. – Проникновение в подсознание, чтение ауры, общение с духами, телепатия… Если я обладаю даром, это не означает, что я умею делать все.

      – Она исчезла десять лет назад, – продолжаю я, как будто не слышу ее. Не знаю, стоит ли говорить о погибшей, которую затоптали слоны, и о том, что маму доставили в больницу, откуда она сбежала. Не хочу подсказывать ей ответы. – Мне было тогда три года.

      – Большинство пропавших исчезают по собственной воле, – отвечает Серенити.

      – Но не все, – возражаю я. – Она бы меня не оставила. Я точно знаю. – Я замираю в нерешительности, потом разматываю мамин шарф и протягиваю ясновидящей. – Шарф принадлежал маме. Может быть, он как-то поможет?

      Серенити даже не прикасается к шарфу.

      – Я никогда не говорила, что не смогу ее найти. Я говорила: не стану искать.

      Совсем не так я представляла нашу встречу.

      – Почему? – удивилась я. – Почему вы не хотите помочь, если можете?

      – Потому что, черт побери, я не гребаная мать Тереза! – отрезает Серенити.

      Лицо ее становится свекольным – как бы ей не увидеть неминуемую собственную смерть от скачка давления.

      – Прошу прощения, – извиняется она и исчезает в коридоре.

      Через секунду я слышу звук льющейся воды.

      Ее нет целых пять минут. Десять. Я встаю и начинаю прохаживаться по гостиной. На каминной полке выстроились фотографии Серенити Джонс с Джорджем и Нэнси Буш, с Шер, с парнем из фильма «Образцовый самец». Я в замешательстве. Почему человек, который на дружеской ноге со знаменитостями, промышляет дешевым гаданием в Восточной Тмутаракани, штат Нью-Гемпшир?

      Я слышу звук спускаемой в унитаз воды и немедленно возвращаюсь на диван, как будто и не вставала оттуда.

      – Не стану брать с тебя сегодня денег, – говорит она, и я хмыкаю. – Мне искренне жаль твою маму. Может быть, тебе поможет кто-нибудь другой.

      – Например?

      – Понятия не имею. Ясновидящие по средам не собираются в кафе «Паранормальное», все не так. – Она идет к двери и широко ее распахивает. Намек, что мне пора. – Если я узнаю, кто этим занимается, сообщу.

      Я подозреваю, что это ложь, произнесенная для того, чтобы я убралась к чертям из ее гостиной. Я выхожу на лестницу, подхватываю велосипед.

      – Если не хотите ее искать, – говорю я, – не могли бы вы, по крайней мере, сказать, жива ли она?

      Поверить не могу, что произнесла эти слова, пока они не повисли между нами, словно ширма, которая мешает рассмотреть друг друга. Секунду я раздумываю, не подхватить ли велосипед и помчаться вниз, не слушая ответа.

      Серенити дернулась, как будто ее шибануло электрошокером.

      – Она жива.

      Когда она захлопывает передо мной дверь, я гадаю, не очередная ли это беззастенчивая ложь.