Македонский. Германцы. Викинги. Александр Владимирович Чеберяк
таяли, как дым, затягивая возвращение. Сенат будет в бешенстве. И вся слава мигом обернется потоками грязи, вылитой на его, Клавдия, голову. Все горлопаны Рима, толстозадые сенаторы и прочая гражданская шелуха, ни разу не побывавшая в бою, будет тыкать пальцем и вопить о чести, достоинстве, долге. Консулу даже стало худо. Так… Претор прибыл сегодня, назавтра Клавдий покинет, провались она в тартарары, эту забытую богами границу империи. А если у претора и возникнут трудности, это даже на руку Клавдию. «Да, при консуле-то был порядок, а стоило появиться этому…» Клавдий, забыв о центурионе, хохотнул и потер руки.
Бледный, потерянный Граний мысленно попрощался с карьерой и приготовился к трибуналу. Теплилась призрачная, крохотная надежда, что суд учтет его былые заслуги и заменит бесславную казнь на… Это как боги решат, один из них стоит напротив.
– Где те трое, что видели германцев?
– Все умерли. – Опустил голову от стыда.
– Ну-ну-ну. – Консул обнял, как сына. – Значит, так, но только в память о твоем отце.
Он вытащил меч центуриона.
– Терпи, солдат, в гладиаторской школе похуже будет.
И полоснул по шее и ребрам Грания – кровь моментально хлынула ручьем.
– И запомни: вы, славные сыны Рима, отчаянно бились с двумя сотнями… нет, с тремя сотнями кельтов. К ним подоспела подмога, они забрали своих покойников. Ты, дождавшись ухода, вылез из-под кучи тел. Ты понял – кельты, кельты пришли грабить германские… тьфу, что я говорю? Теперь уже римские земли. К-е-л-ь-т-ы… И по возвращении в Рим я упомяну о твоем мужестве в сенате.
Растроганный Граний бросился на колени, целуя руку.
– Встань. И запомни: в память о погибших никогда, слышишь, никогда не бросай своих, – до боли сдавил его голову консул. – Иди, а то и вправду умрешь от потери крови.
Граний выскочил вон, Клавдий прищурился. Какая-то тревожная муха сомнений закопошилась в мозгу, какое-то недоброе предчувствие. Ты просто устал, консул, лесные грязные бродяги уже давно унесли ноги. А если нет, им же хуже. Случись им попасть в лапы Грания, кожу снимет с живых, лично спросит щипцами с каждого – уж в этом консул уверен.
Весть о набеге кельтов мигом облетела лагерь. Были посланы пять манипул вдогонку – те как в воду канули, забрав оружие погибших римлян. Своих с почестями проводили в последний путь – Клавдий в присутствии претора произнес пламенную речь, завещал тому отомстить (претор кивнул) и под одобрительный рокот солдат покинул лагерь. Караулы удвоили, местность прочесывали конские дозоры. Рим пышно праздновал победу над германцами.
Глава третья. Возмездие
Аларикс объезжал окрестности, встречаясь со старейшинами. С каждым из них он подолгу спорил, топая ногами, срываясь, бывало, на крик, подмасливая, хитря, угрожая.
– Племени нужен вождь, – твердо чеканил Дар.
– И что будет делать вождь – заберет последних воинов, оставив в селениях женщин и стариков? А если уже узнавшие о нашем поражении галлы решат пограбить обескровленных соседей? Да, раньше одно наше