Их путеводная звезда. Виктор Александров
бляхами. Призывные крики извозчиков, целая очередь которых выстроилась у входа.
Леночка всегда любила эту суету, совсем особую здесь, на Варшавском вокзале. Варшавский никак не походил, скажем, на чопорный Николаевский, и сейчас с удовольствием вновь окунулась в эту суету. Раздражало только одно: молчаливо стоящие городовые из Резерва полиции. Их было как никогда много: у входа на Обводном, у касс, в залах ожидания, на перроне. После того как летом недалеко от входа вокзала был убит министр внутренних дел Плеве, власти стали предпринимать такие нелепые меры безопасности, что у большинства людей ничего, кроме раздражения, не вызывали. Ах, ну вы подумайте, милочка, разве может толпа тупых околоточных удержать от покушения этих социалистов с их страшными бомбами?! Просто смешно!
Крепко держа под локоть своего спутника Аполлона Ивановича Барского, Леночка бросила неприязненный взгляд на жандармский патруль на перроне. И эти здесь! Жандармы в длинных шинелях и шапках-башлыках проводили привычно-равнодушными взглядами проходящую мимо них пару – молоденькую привлекательную девушку в пальто с меховым воротником и в кокетливой меховой шапочке с полным пожилым господином в дорогой бобровой шубе. Не иначе как отец с дочерью, промелькнуло в голове у жандармского офицера, мерзнущего на перроне уже третий час. Промелькнуло и забылось. Не до них.
Тревожные времена наступили в России. Ушли в прошлое медленные тягуче-спокойные восьмидесятые и девяностые. Не то, чтобы они были уж такими благостными и благополучными. Всякое бывало. И войны, и мор, и недород. Но такого, как сейчас… Начинался новый век. Да так начинался, что не приведи Господь! Балканские войны теперь казались мелким малозначащим инцидентом. Эта непонятная война с Японией, которую поначалу никто и не принял всерьез. Так, небольшой конфликт с желтыми узкоглазыми азиатами, который развязали аферисты, толпящиеся у царского трона… Неделя, много – месяц – и япошек опять разгонят по их островам. Вся реакция Петербурга свелась к тому, что в столичных ресторанах певички полусвета включили в свой репертуар смешные куплеты о глупом микадо. Публике это очень нравилось. Но потом грянул гром. Страшное поражение под Ляояном, гибель непобедимой (как все были уверены) тихоокеанской эскадры, сдача неприступного Порт-Артура. Многие считали, что это все еще не страшно, что скоро подойдет эскадра Рожественского, которая сейчас как раз огибает Африку, – и раскатает этих япошек в мелкий блин.
Не только в этом было дело. Японцы? Что японцы, разберемся, загоним под лавку! Вся Россия пришла в движение. Первым делом Ходынка. Представить невозможно – праздник по случаю коронации – и почти три тысячи раздавленных подданных российского государя… Не может быть счастливым царствование, что началось с такой катастрофы. Это ЗНАК, который ложится зловещей тенью на все будущее империи. Так говорили те, кто в этом понимает. Дальше – больше. Замелькали возмутители спокойствия, люди странного и непонятного поведения. Появились какие-то декаденты. На фабрики и заводы все чаще стали приходить агитаторы, и, если раньше рабочие просто подсмеивались над антилигентами, то теперь