Эльфийские хроники (сборник). Жан-Луи Фетжен
на табличку, теперь висевшую чуть ниже горла, сжала ее, а затем отпустила.
– Ты мне очень сильно помогла, – сказал Гвидион, отходя немного в сторону, чтобы скрыть охватившие его эмоции… – И не переживай. У меня будет время, чтобы обдумать все это по дороге.
– Вы уходите куда-то с Морврином, – сказала она нерешительным тоном, однако в ее голосе чувствовался упрек. – И забираете с собой Махеоласа… Вы собираетесь его убить?
Гвидион бросил на нее взгляд, мысленно спрашивая при этом самого себя, что может знать Ллиана о том, на какую судьбу обрекла юного послушника королева.
– Он – человек, – наконец холодно сказал друид. – Ты была на собрании вместе со своей матерью. И ты помнишь о том, что сказала Нарвэн: людям в лесу делать нечего.
– А еще я помню, что вы его защищали.
– Нет, я его не защищал. Я просто хотел выяснить, почему он оказался у нас. Но как бы там ни было, Нарвэн права. Ни один человек не должен находиться здесь, в Силл-Даре, так близко от Рощи Семи Деревьев. И уж тем более человек, посвятивший себя их богу… Именно поэтому его нужно увести из нашего леса.
– Так вы не собираетесь его убивать?
– А теперь уходи. Скажи там им, что я уже иду.
Ллиане совсем не хотелось уходить: у нее в мозгу крутилось еще множество вопросов, которые хотелось задать друиду и ответы на которые она без него вряд ли бы нашла. Она машинально прикоснулась пальцами к табличке с руной, и это заставило друида улыбнуться.
– Наставник… Почему люди такие странные? Почему они так сильно отличаются от нас и одновременно так сильно на нас похожи?
– Ты ничего не знаешь о мире, мой маленький листочек… Ты увидишь позднее, что все в нем построено на различии и сходстве… То, что кажется тебе очень от тебя далеким, зачастую очень во многом является близким. И наоборот – чем лучше ты узнаёшь кого-то из твоих родственников, из твоего клана, тем больше ты обнаруживаешь в нем того, что отличает его от тебя… Все живые существа, включая деревья и даже камни, жизнь которых протекает так медленно, что только колдуны карликов способны ее заметить, – все они сделаны при помощи одной и той же жизненной силы, из одной и той же материи, одними и теми же богами… Люди об этом забыли. У них теперь есть новый бог, которого они считают единственным и который ставит их выше всех других живых существ и обещает им жизнь вечную… Возможно, именно поэтому они и изменились. Во всяком случае, именно по этой причине я буду сопровождать твоего отца и Махеоласа. Мне хотелось бы, чтобы этот мальчик рассказал мне побольше…
Ллиана чуть было не проговорилась о том вечере, когда подросток-человек говорил с ней и Ллавом о своей вере в бога – или об отсутствии у него такой веры. Однако упомянуть об этом означало бы признаться в том, что она все-таки приходила взглянуть на Махеоласа. Она поэтому, промолчав, задумалась, а друид взял свои мешок и посох и сделал вид, что собирается уходить.
– Если люди забыли богов, – вдруг заговорила Ллиана, – то тогда почему священный язык действует и на них?
Старый