Город Бездны. Аластер Рейнольдс
поднялась и поманила за собой:
– Таннер, бывают судьбы еще печальнее. Уж я-то знаю.
Глава 6
Ему было десять. Они с отцом шагали по вогнутому полированному полу грузового уровня, поскрипывая подошвами ботинок. Внизу, под сильным глянцем, перевернутые вверх ногами, шли их темные двойники – мужчина и мальчик, вечно взбирающиеся по наклонной поверхности, которая все набирает крутизну, но при этом кажется совершенно горизонтальной.
– Мы выйдем из корабля? – спросил Небесный.
Тит опустил взгляд на сына:
– Почему ты так думаешь?
– Иначе бы мы сюда не пошли.
Тит промолчал, ему нечем было возразить. Небесный еще не бывал в грузовом отсеке, даже во время прогулок с Констанцей по запретной территории «Сантьяго». Он помнил тот день, когда девочка повела его глядеть на дельфинов, помнил постигшее его наказание и то, что за этим последовало: вспышку света и бесконечно долгое одиночество, сидение в запертой детской, в холоде и кромешной темноте.
Ему казалось, что это произошло очень давно. Однако кое-чего он не понимал даже теперь. Отец, невзирая на все просьбы, отказывался объяснить, что же все-таки произошло в тот день. И не из упрямства или боязни мучительных воспоминаний о гибели матери Небесного. Мальчик еще не знал, что это называется «избирательная цензура», – более тонкий метод неразглашения информации, нежели простое замалчивание, был взят на вооружение всеми взрослыми. Они как будто напрочь забыли тот день, когда корабль вдруг стал темным и холодным. А вот в памяти Небесного эти события запечатлелись накрепко.
После томительного ожидания – теперь ему казалось, что оно продлилось несколько дней, – взрослые наладили систему освещения. Одновременно заработали воздухообменные установки, и Небесный снова услышал слабый гул – такой привычный, что и не вспомнишь о нем, пока не оборвется. Позже отец сказал, что воздух, которым они дышали все это время, не восстанавливался. По мере того как полторы сотни взрослых и детей выдыхали углекислый газ и поглощали кислород из атмосферы корабля, воздух становился все более затхлым. Еще несколько дней, и начались бы серьезные проблемы, но тут посвежело, корабль постепенно отогрелся, и вновь можно было ходить по коридорам, не дрожа от холода. Вспомогательные бортовые системы, отключившиеся при аварии, мало-помалу оживали. По «хребту» снова забегали вагонетки, развозя оборудование и техников. Ранее молчавшие информационные сети изъявили готовность отвечать на запросы. Однако Небесный даже не заметил, как люди перешли с аварийных пайков на привычную пищу.
И по-прежнему никто из взрослых не соглашался объяснить, что же все-таки произошло.
Наконец, когда на борту восстановилась привычная жизнь, Небесный тайком пробрался к себе в детскую. Комната снова освещалась, но, к удивлению мальчика, она осталась неприбранной. Даже Клоун пребывал в той же странной позе, что и в момент вспышки.
Небесный осторожно приблизился к старому другу, всмотрелся в искаженные черты и узнал, что Клоун был просто узором