Источник. Джеймс А. Миченер
крепость на холме, отбитую царем Давидом у иевусеев. Керит настолько захватили эмоции того дня, что она не могла забыть их. В ту зиму умерла ее мать, и отец отправился в Иерусалим молиться. Они пересекли долину и поднялись на перевал, и тут она увидела под собой город, покрытый снегом, белым и чистым, как аист весной, и невольно вскрикнула: «О город Давида!» Под этим именем он и стал известен евреям, но в Макоре его продолжали называть старым хананейским названием – Иерусалим, что и было правильно, потому что город принадлежал евреям всего лишь несколько лет. Керит с отцом долго стояли на холоде, глядя на этот город, и она интуитивно понимала: Иерусалим станет знаменит не из-за своих размеров или крепостных стен, а потому, что в нем чувствуется духовное присутствие Яхве. И с первых же мгновений, когда перед ней открылся Иерусалим, она мечтала жить в нем, расти вместе с ним и быть частью того сияния, которое он зримо излучал. Этот город определял весь смысл жизни евреев.
Ее отец чувствовал то же самое, а потому, глядя на заснеженные укрепления, он сказал:
– Еще до моей кончины мы увидим, как придет в запустение храм в Макоре, поскольку в Иерусалиме навечно воздвигнется храм Яхве.
Она спросила, не будет ли он сожалеть об исчезновении их маленького храма, на что отец без размышлений ответил:
– Так же как нам в телесном воплощении необходимо взбираться, чтобы достичь Иерусалима, так же надо подниматься и нашим душам к духовным вершинам Яхве. И мы уже начали этот подъем.
Однако отец умер до того, как смог привести свой народ к новому пониманию религии, символом которой был Иерусалим, а пришедшим ему на смену священникам в Макоре не хватало его кругозора, и они лишь ревностно цеплялись за свои блага и прерогативы. И Керит маялась непреходящей тоской по Иерусалиму отчасти и потому, что унаследовала отцовские качества. Но если бы ее попросили изложить одну простую причину, по которой она мечтает о царском городе, она бы честно сказала:
– Потому что в этом городе Яхве объявит о себе.
Ее мечты резко противоречили желаниям мужа. Да, он может отправиться в Иерусалим, но только в том случае, если сможет заняться строительством в этом городе. Из-за любви к Керит он был готов помочь ей обрести предмет ее страстных желаний, но с трудом понимал эту увлеченность Яхве. Как человек из рода Ура, он знал, что землей Макора правит Баал. Удоду хотелось и дальше строить здесь, в этих местах, откуда были родом все его предки. Все остальное, кроме его работы, было для него не важно, и, как хороший строитель, он ценил лишь плоды своих трудов, не очень интересуясь их предназначением. С таким же удовольствием, с каким он перестраивал маленький храм в Макоре, Удод возводил и новый лагерь для рабов, и эта последняя работа нравилась ему больше всего, поскольку продлевала жизнь рабов, а это ему было нужно.
Так что Яхбаал-строитель, не отвергающий Баала, и Керит, полная мистической преданности Яхве, пришли наконец к своему дому в конце улицы. В ходе долгой истории Макора в его стенах не раз повторялось такое противостояние, когда было необходимо