Сестры лжи. К. Л. Тейлор
глаза до странности красивы, делая своего владельца чуть ли не инопланетянином.
– Так вот ты где! – Дейзи шумно сбегает по лестнице; на локте висит махровое полотенце, в одной руке бокал, в другой свежепочатая бутылка красного. – Эмс, ну прости! – Она плюхается на скамейку, правой рукой обвивает меня за шею и тянет к себе. Вино плещется, заодно попадая мне на купальник. – Я же так просто, смеха ради.
– Знаю. – Я выкручиваю бутылку у нее из пальцев и ставлю на землю, после чего силюсь высвободиться, но она назойливо лезет со своим полотенцем мне в лицо, затирая брызги. – Хотелось бы только, чтобы не за мой счет.
– Да что ты такая недотрога, ей-богу? Подумаешь, посмеялись чуточку.
– Ага. Я с детства обожаю, когда надо мной насмехаются. Родственнички привили.
Сама слышу, до чего хныкающий у меня тон, но остановиться не могу: жалость к себе одерживает верх. Дейзи пьяница агрессивная, я – плаксивая.
– Ну, начинается! – Она преувеличенно тяжко вздыхает. – Мне порой кажется, что Линна права.
– Насчет чего?
– Насчет тебя.
Я отодвигаюсь на пару сантиметров.
– Ну-ка, ну-ка?
– Нет уж, – с прищуром глядит она на меня. Линзы-то сняла: те успели запылиться за шесть часов тряски в рейсовом автобусе, а надеть очки не позволяет тщеславие. – Ты вообще тогда взбеленишься.
– Выкладывай давай.
– Ага. Щас.
Дейзи многозначительно кивает. Похоже, она так надралась, что весь этот разговор ей представляется игрой.
– Дейзи! Рассказывай!
– Ну хорошо, хорошо. Ладно. Короче, она считает, что ты психопатка-пессимистка, да еще на пустом месте. У тебя родители – врачи, неразведенные, братья-сестры живы и здоровы, у самой приличная работа… В сравнении с тем, через что она прошла… да и мы все, кроме тебя… в общем, не вправе ты ныть, ясно?
– И ты с этим соглашаешься?
– Бывает.
Я гляжу на нее, не веря собственным ушам. Пять лет мы были лучшими подругами, и вот пожалуйста, она впервые за все время заявляет, будто я истеричка. Линна не первый год, еще с университета, пытается вбить между нами клин. «Три амиго»: вот какое название она придумала себе, Ал и Дейзи на первом курсе, когда они решили остаться в Ньюкасле на новогодние каникулы, потому что никто из них не хотел видеть родные семьи. Я бы тоже осталась за компанию, но мама применила свой коронный прием, вызвав у меня приступ вины: дескать, разве ты не знаешь, как слаба бабушка? И что потом скажет твоя совесть, если ты променяешь последнее Рождество с ней на пьяное куролесенье с однокурсниками (бабуля, кстати, до сих пор жива и не кашляет)? Линна из кожи вон вылезла, чтобы не подпустить меня вновь, когда я вернулась к началу следующего семестра. Она звала Дейзи с Ал в киношку, устраивала вечеринки у себя в комнате, говоря при этом, что и Эмму, мол, приглашала, да только та отказалась под предлогом зубрежки. Я знала, что в Лондоне Линна с Дейзи встречаются очень