Дело пернатых. Пессимистическая комедия. Геннадий Пименов
в квартире, душит злобой, перебивает мысли… я задыхаюсь от ненависти, которая доходит до какого-то патологического, истерического омерзения, мешает жить. Отойди от меня сатана, отойди от меня буржуа, только так, чтобы не соприкасаться, не видеть, не слышать, лучше я или еще хуже его, не знаю, но гнусно мне, рвотно мне, отойди, сатана».
А вот еще сокровенные перлы избранного пиита, до которого рядовым «рапповцам» далеко:
«В голосе этой барышни за стеной – какая тупость, какая скука: домового ли хоронят, ведьму ль замуж выдают. Когда она, наконец ожеребится? Ходит же туда какой-то корнет.
Ожеребится эта – другая падаль поселится за перегородкой, и так же будет выть, в ожидании уланского жеребца»…
Любопытно, что Блок ненавидит не только буржуазию, к которой фактически принадлежит, то есть своих, но и вообще российскую интеллигенцию. Это чувство ныне кажется несколько странным, ведь Блок удачливый, избалованный общим вниманием, богемный поэт, который не мог жаловаться на судьбу. Правда много говорили о его прежних кутежах и запоях, о его бурной ночной жизни писали даже Гиппиус с Горьким. А сам Блок в своих дневниках уделил похождениям с барышнями с Невского достаточно места. Но позже, после брака с дочерью самого Менделеева, поэт остепенился, ушел в семейную жизнь. Однако самые искренние чувства к интеллигенции совершенно не изменились – вот июньская запись 1917года:
«Ненависть к интеллигенции и прочему, одиночество. Никто не понимает, что никогда не было такого образцового порядка и что этот порядок величаво и спокойно оберегается всем революционным порядком. Какое право имеем мы (мозг страны) нашим дрянным, буржуазным недоверием оскорблять умный, спокойный и много знающий революционный народ?
Нервы расстроены. Нет, я не удивлюсь еще раз, если нас перережут во имя ПОРЯДКА».
Вчитайтесь, господа-товарищи-граждане, в эти фразы – в них вы найдете ясный ответ, кто был настоящий поэт революции, рядом с которым даже Маяковский мелкий шалун. Последний метал бисер перед большевиками, мелко льстил «железному Феликсу», а Блок надевал сбрую на всех собратьев по ремеслу – тех, кто «научился писать»… Наш песнопевец «Великого Октября» мог бы взнуздать самого Августа Аврелия, который посмел заклеймить лицемеров, сказав: «Кто ненавидит мир? Те, кто растерзал истину»…
О странностях Блока сказано всеми, кто его знал, причем сказано так, что порой возникает ощущение в психической неполноценности этого исторического персонажа. Проницательная Гиппиус, также писавшая о своеобразности Блока, из осторожности не решилась засвидетельствовать каких-то особых примет, заметив, однако, что «находясь вне многих интеллигентских группировок», он имел «свои собственные мнения». Зато людовед Горький-Пешков прямо заметил: «…Это человек, чувствующий очень глубоко и разрушительно. В общем, человек «декаденса». Верования Блока кажутся мне неясными и для него самого; слова не проникают в глубину мысли,