Перебежчик. Михаил Цыба
и покупал хлеб и папиросы для внука…
Власть делала свои дела, а старики Скоробагатьки свои, они присматривали за внуком, пусть он и не родной, а из семьи теперь не выбросишь. Главное, что в доме был запах терпимых сигарет, это запах жизни, от которой они давно отвыкли. Баба присматривала за гостем, как за родным… Солдата надо уберечь. Ран на нем заметных не было, а с языком, со временем разберемся. Но он не глухонемой, он все слышит, когда позовешь, только почему-то вздрагивает и виновато кивает. В район повезти бы, может там есть врачи, только без документов и за ворота не выйдешь. Может взять справку в ратуше?
И пошел старый в ратушу, забрал из сундука собранные когда-то тридцатки темно-вишневого цвета. Богатым чувствовал себя к приходу новой власти. Пожилой, местный мужик- писарь деньги не принял, пояснив:
– Они теперь разве что на растопку. Ты в каких делах?
И старик объяснил, что у них со старухой гостил внук… а тут война. Он школьник 1927 года рождения. Родился не здесь, а на далеком Востоке, где служил сын старика. Писарь внимательно выслушал посетителя и выписал справку для внука Андрея и посоветовал заверить ее в районе, пока в это дело не вмешалось гестапо. От себя посоветовал записать его в школу, что они здесь намерены скоро открыть. Начальную они сразу открыли, а о старших классах пока еще там где-то не решили.
По старой привычке, дед зарезал петуха, приготовил весомый шмат сала и, поговорив с конюхом и ездовым старосты, уговорил того взять его и внука с собой в район при оказии, чтобы показать врачам контуженого.
Сложное время, пригодились и петух и сало. Мальчика осмотрели и дали бумагу об инвалидности с периодической явкой сюда на комиссию.
Старики успокоились. Андрей Скоробагатько, их внук еще молодой для службы и отправления в Германию. Тем более инвалид и несчастный калека после контузии. К нему даже речь не возвращается. Что-то мычит, так иногда выдавливает из себя какое-то слово, без которого шага не ступить.
Неплохо чувствовал себя и сам новоиспеченный внук Андрей. Такого теплого, искреннего и даже родительского отношения к себе он не ощущал и в детстве. Хотя и самого детства у него почти не было. Какое детство без матери? Поэтому он старался отвечать на тепло этих незнакомых людей преданностью и любезностью. Как-то старый, не достав сигарет в магазине, купил на рынке самосад и несколько экземпляров районки «Новая жизнь». Отто знал с десяток русских слов еще в отряде, а за это время обогатил свой лексикон украинскими словами, и с помощью хозяина стал читать газетку. Старый Скоробагатько радовался что у парня прорезается какая-то память и произношение. А потом, показывая ему справку из ратуши, начал растолковывать, что он теперь не русский и ничей – беспамятный, поскольку свою фамилию он вспомнить не может, теперь он украинец, их внук – Скоробагатько, один из потомков Запорожских казаков. Для чего это дед ему так детально расписывает? Хотя бы для того, что вот в районке написано, что по приказу фюрера создается целая