Тысяча и одна ночь. Эпосы, легенды и сказания
так как ей вспомнился в этом месте её брат. И, услышав среди ночи голос, она отдохнула душой и поднялась, обрадованная, и позвала евнуха. «Что тебе надо?» – спросил он. И Нузхат-аз-Заман отвечала: «Пойди и приведи мне того, кто говорит эти стихи». – «Я не слышал его», – сказал евнух…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала семьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Нузхат-аз-Заман услыхала стихи своего брата, она позвала старшего евнуха и сказала ему: «Пойди приведи мне того, кто говорил эти стихи». – «Я не слышал его и не знаю, кто он. И все люди спят», – отвечал евнух. Но Нузхат-аз-Заман сказала: «Всякий, кого ты увидишь бодрствующим, и есть тот, кто говорил стихи».
И евнух стал искать и увидал, что не спят только истопник и Дау-аль-Макан (а он был в забытьи). И когда истопник увидал, что евнух стоит над его головой, он испугался его, а евнух спросил: «Это ты говорил стихи? Моя госпожа услыхала тебя». И истопник подумал, что госпожа рассердилась из-за того, что говорили стихи, и испугался и отвечал: «Клянусь Аллахом, это не я!» – «А кто же это говорил? – спросил евнух, – укажи мне его, ты его знаешь, так как ты не спал».
И истопник испугался за Дау-аль-Макана и подумал: «Может быть, этот евнух ему чем-нибудь повредит». – «Клянусь Аллахом, я не знаю его», – сказал он. И евнух воскликнул: «Клянусь Аллахом, ты лжёшь! Здесь нет никого, кто бы сидел и не спал, кроме тебя. Ты знаешь его!» – «Клянусь Аллахом, – отвечал истопник, – я скажу тебе правду. Тот, кто говорил стихи, – человек, проходивший по дороге; это он испугал и встревожил меня, воздай ему Аллах!» – «Если ты знаешь его, – сказал евнух, – проведи меня к нему, я его схвачу и приведу к носилкам, в которых наша госпожа, или ты сам схвати его своей рукой». – «Уйди, а я приведу его к тебе», – сказал истопник.
И евнух оставил его и удалился. Он вошёл к своей госпоже и сообщил ей об этом и сказал: «Никто его не знает, это только прохожий на дороге». И Нузхат-аз-Заман промолчала. Что же касается Дау-аль-Макана, то, очнувшись от обморока, он увидал, что луна достигла середины неба, и на него повеял предрассветный ветерок и взволновал в нем горести и печали.
И Дау-аль-Макан прочистил голос и хотел говорить стихи, а истопник спросил его: «Что это ты хочешь делать?» – «Я хочу сказать какие-нибудь стихи, чтобы погасить огонь моего сердца», – ответил Дау-аль-Макан. А истопник сказал: «Ты не знаешь, что со мной случилось! Я только потому спасся от смерти, что уговорил евнуха». – «А что же было? Расскажи мне, что случилось», – спросил Дау-аль-Макан.
И истопник ответил: «О господин, ко мне пришёл евнух, когда ты был без чувств, и у него была длинная палка миндального дерева. Он всматривался в лица людей, которые спали, и спрашивал, кто говорил стихи, но никого не нашёл бодрствующим, кроме меня. И когда он спросил меня, я сказал: «Это прохожий на дороге». И евнух ушёл, и Аллах спас меня от него, а иначе он убил бы меня. И он сказал мне: «Когда ты услышишь его ещё раз, приведи его к нам».
Услыхав это, Дау-аль-Макан заплакал и воскликнул: «Кто помешает мне говорить стихи! Я буду говорить, и пусть со мной случится то, что случится! Я близко от моей страны и не стану ни о ком думать». – «Ты хочешь только погубить свою душу!» – воскликнул