Нереальные хроники постпубертатного периода. Александр Серёгин
интеллектом он, мягко говоря, не страдал, сессии давались с трудом, но в промежутках между ними Алик предавался наслаждениям студенческой жизни. Проходить сессии помогали личное обаяние, уверенность в своей неотразимости и беспрецедентная наглость.
Яна Ракиту он не любил. Ни по одному из жизненных векторов они не совпадали, особенно Алику не нравилась заумность. Заумными он считал большинство высказываний Яна. К тому же слабых в физическом смысле мужчин он презирал в целом, ну а если этот хлюпик из себя еще и умного корчит – это раздражало Алика вдвойне.
Сессию, в отличие от своих сокамерников по комнате, Алик не сдал, не осилил два экзамена, но до осени оставалось почти три месяца, и он не расстраивался. Ему было не привыкать, каждая сессия заканчивалась примерно так же. К тому же из всякого плохого всегда можно извлечь хорошее: пока он оббивал пороги деканата с просьбами разрешить ему перенос экзаменов на более поздний период, подвернулась работа на практике вместо завода, стройотряда или еще чего похуже, в деканате и в архиве. Этот стокилограммовый увалень должен был помогать хрупким девушкам перекладывать, переносить стопки документов. Работа, конечно, пыльная, но пыль совсем не та, что на стройке или в механосборочном цехе.
Андрей с Яном зашли в комнату и начали, негромко переговариваясь, собираться на пляж. Алик проснулся, недовольно засопел.
– Эй вы, что нормальному человеку поспать не даете?
– Нормальные уже все на море, полдень скоро.
– Кто это там умничает? Андрюха ты поосторожней, а то не посмотрю, что ты после армии, дам промеж глаз – и будешь ветошью в уголке пылиться.
– Про ветошь это ты у Голинея научился? – Андрей не особенно обиделся. – Ты у него и насчет армии порасспроси, а то дела обстоят так, что можешь вскорости туда попасть, вот там из тебя дурь повыбьют.
– Ой-ой-ой, какие мы крутые, мы в армии служили. Знаешь, где я вашу армию видал?
– Если бы видел, то до обеда бы в постели не лежал.
Ян уже собрал сумку и стоял у двери.
– Ладно, Андрюха, пошли, что ты с ним споришь – это бесполезно.
– А ты, сопля заумная, вообще молчи, а то пальцем перешибу и об подошву вытру. Гном сморщенный.
Ян не выдержал и зло ответил:
– Сам ты гном интеллектуальный, тупиковый отросток цивилизации.
– Что? – Алик обомлел от такой наглости. – Да я тебе в порошок сотру, миллиметровым слоем по стенке размажу. – Он вскочил с постели и бросился к Яну, тот не стал дожидаться и выскользнул в коридор, Андрей выдержал паузу, с достоинством проследовал за Яном мимо самоуверенной физиономии Алика.
В коридоре Ян возмущался:
– Чего это ничтожество из себя главного корчит, деловой такой, что поклоны только отбивать осталось?
– Силу свою чует, вот и выпендривается.
– При чем тут сила. Голиней что, сильнее его? Чего же Алик перед ним лебезит?
– Голинею уже двадцать восемь, он в армии, в разведке служил.
– Значит, дело не в силе?
– Так-то