9 месяцев. Тамара Ким
нет. Усталости тоже нет. Безмятежное тепло и безграничный покой разливаются по всему телу, и Инна закрывает глаза. И почти в ту же минуту земная плоть накрывает собой все ее лицо.
***
…По лесной просеке вприпрыжку бежал мальчуган лет пяти-шести. Сбивая палкой макушки кустарников, он отступил от тропинки в сторону и остановился, озадаченно всматриваясь в дымящееся черное пятно земли под ногами.
– Па, иди сюда, па! – крикнул он, оборачиваясь назад.
Из чащи вышел мужчина.
– Смотри, па, земля кипит. Как каша.
Мужчина присел на корточки и веточкой потрогал центр круга. Булькающие звуки исчезли, но несколько пузырьков с шипящим звуком лопнули и миниатюрными воронками втянулись вовнутрь. Почти сразу же поверхность круга затянулась сухой коркой земли.
Сын с отцом изумленно переглянулись.
– А ну, пошли отсюда!
Отец резко встал и потянул сына за руку.
На рассвете следующего дня два лесника стояли над черным пятном земли и вели неспешный разговор.
– Может быть, все-таки сообщим? Что-то участились они, – молодой лесник кивнул на круг.
Пожилой молча покачал головой:
– Нет. Это бесполезно. И ты это знаешь. Пока будут женщины, которые проживают свою жизнь именно так, – будут круги. И им никто не поможет. И не помешает. Потому, что это их первый круг ада. А точнее – это первый круг ИХ ада.
– Но ведь ад находится внутри сознания человека?
– Да, ад находится внутри сознания каждого человека. Но начинается он на земле.
– Но если ад находится внутри сознания, – не унимался молодой, – значит, все можно изменить?
– Можно. Если захотеть. Беда этих женщин в том, что они не хотят ничего изменять.
Девять месяцев
Тетрадь №1
Единственная настоящая ошибка – не исправлять своих прошлых ошибок.
Конфуций
6 мая, 6 часов утра
Я выздоравливаю. Это однозначно. Медленно. Скачками. А точнее, взлетами и падениями. Мучительно. Но это – явно выздоровление. Не мрачная депрессия – однотонно-монотонная, разлагающая, размазывающая и тоже – мучительная. Это совсем другое. Я вижу свет в конце туннеля. Все, что от меня сейчас требуется – это доползти, добрести, добежать до этого конца. И вырваться на свет.
Удивительно, как незаметно это происходит: живет себе человек нормально, бредет по ярко-зеленому, солнечному полю жизни и в какой-то момент обнаруживает, что уже давно и далеко забрел в темный туннель. И уже осознавая это, все еще бредет по инерции в глубь, в темно-мрачный холод сырых заплесневевших сводов, уговаривая себя, что, нет, все нормально, это только кажется, что темно, сыро, холодно, на самом деле все прекрасно…
Я могла остаться там (или пока еще: тут?) навсегда. Такая бесславная кончина «такой перспективной, сильной личности,