Этот несносный Джеффри. Диана Рейн
глоток. Обожжённые губы и язык тут же защипало, и я, к сожалению, не смогла в полной мере насладиться вкусом напитка. Но пончики были – просто объедение!
Тут вернулась горничная и поинтересовалась, кто желает торт. Мисс Уилсон отказалась – и вообще, ей «уже пора бежать». Софи неодобрительно цокнула языком и посмотрела на меня с таким видом, что я поняла – если не соглашусь, она проклянет весь мой род вплоть до будущих внуков. И хотя я не очень любила торты, особенно сливочные, все-таки кивнула. Джеффри гукнул нечто неразборчивое, и Софи, приняв его ответ за положительный, упорхнула из столовой, захватив корзинку с пончиками.
Мисс Уилсон тоже засобиралась, торопливо вытирая салфеткой пальцы. Напоследок она ободряюще улыбнулась мне, едва глянула на Джеффри и выскочила из комнаты так быстро, что можно было подумать, она оставила под столом бомбу.
Да, оставила. Но не ту, о которой я подумала.
Едва я немного расслабилась, как Джеффри пнул меня и тут же перегнулся через весь стол со стоящими на нём молочником, сахарницей, чашками и черт знает чем еще. Его лицо не предвещало ничего хорошего.
– Если сунешься ко мне в комнату, я вытолкну тебя из окна и скажу, что это была случайность, – прошипел он, не отрываясь смотря мне в глаза. – А помочь я тебе смогу только с выбором того, от чего ты умрешь.
– Больно мне нужна твоя помощь, – проворчала я в ответ, но не так сердито и убедительно, как он.
– Ты здесь и три дня не протянешь, – недобро ухмыльнулся он.
– А ты меня совсем не знаешь, – фыркнула я, невольно втянувшись в эту перепалку.
– Да тебя насквозь видно, мисс Сама-Загадочность! Ты типичная городская, слабая, трусливая девчонка, которая живет от пункта до пункта в своем идиотском ежедневнике.
Вот это заявление меня действительно взбесило. Я старалась быть очень точной и всегда следовала записям в своем планнере.
– А ты типичный избалованный сопляк, который так ограничен в своих взглядах, что твой мозг стал размером с орех!
Мне показалось, что еще немного, и он ударит меня – такое у него было выражение лица. Но и я сама была сердита – этот день по праву можно было назвать Днем Гнева в моем календаре жизни.
– Сурок облезлый, – фыркнул он и тут же отодвинулся обратно на свое место и скучающе уставился на столешницу.
– Дурак, – сквозь зубы процедила я, чтобы дать понять, что я не такая скромная и слабая, как он мог подумать.
– Quoi?[4]
У меня очень быстро и очень сильно покраснело лицо. Я резко повернулась и увидела недоуменную Софи, стоящую на пороге и держащую тарелку с бело-розовым тортом.
Новый пунктик в моем ежедневнике: никогда не ввязываться в ссору с Джеффри.
Горничная продолжала непонимающе таращиться на меня, я же медленно сгорала от стыда и страха.
– Эм… эм… какой красивый торт! Наверное, очень вкусный! C’est vrai?[5]
Уф, получилось. Услышав свой родной язык, Софи тут же расплылась в улыбке, что-то промурлыкала
Quoi? (фр.) – что?
C’est vrai? (фр.) – это так?