Арабская кровь. Таня Валько
Если мой старый работает в больнице более двадцати лет, то посчитай, сколько он должен получить! Ад!
– Действительно плохо, – соглашается Дорота.
– Ну, уже удалось, заплатили кому надо бакшиш[35], и деньги у нас в кармане. Билеты куплены, чемоданы упакованы – и прощай Геня, мир меняется. Хватит!
– Так когда вы выезжаете? – снова задает вопрос Дорота.
– Через два дня. – Божена счастливо смеется. – Эй, Муаид, а как ты справляешься с проблемой выплаты пенсий в твоей частной клинике? – пытаясь задеть хозяина, спрашивает она на ломаном арабском.
– А что за проблема? – удивляется собеседник. – Раз в месяц приходят в бухгалтерию и получают. Мы все чаще перечисляем на карточку, потому что никто в это смутное время не будет ходить с деньгами по городу, – поясняет он.
– А что с премиальными?
– Как везде. До конца первого квартала следующего года у всех работников они уже в кармане.
– Жаль, что мой старый не попал к тебе, а должен был работать в этой дурацкой государственной больнице.
– В которой?
– Центральной.
– Да… – Муаид уже знает, о чем речь, потому что это наихудшее место работы такого типа в столице. – Когда-то там платили регулярно и подписывали контракты на неслыханно большие суммы, но сейчас, я слышал, это просто трагедия.
– Собственно, об этом я и рассказывала Дороте. Она удивляется, почему мы выезжаем.
– Я трудоустроил бы твоего мужа тотчас же, и наверняка у него не было бы никаких хлопот.
– Too late, – вздыхает Божена. – Ты как не с этой земли, не из этой страны, не ливиец, – признает она, а Дорота весело смотрит на Муаида, который с возрастом стал необычайно похож на своего биологического отца. Он кажется копией человека с билбордов, расставленных по всему Триполи, только моложе.
– Бася, почему ты ничего не говоришь? – спрашивает Дорота с грустью в голосе. – Почему ты такая печальная? Всегда была такой болтушкой, что слова не вставишь, – смеется она, вспоминая давние времена.
– Я печальная?! – собеседница почти кричит. – Ты шутишь? Тоже собираюсь выезжать.
– Насовсем? – Дорота только качает головой. – А куда? Хасан нашел работу в Польше? – У сидящих вокруг женщин бледнеют лица, они отводят глаза и поднимают брови вверх.
– Ну, необязательно, – загадочно отвечает Баська, встает и первой направляется к столу, который, собственно, уже накрыт. Она накладывает себе большую тарелку с горой и принимается есть, не желая продолжать беседу.
Польки, приглашенные сердечным хозяином, идут за подругой.
Удивленная вскрывшейся ситуацией и потерявшаяся среди чужих людей, Дорота смотрит на свою красивую дочь, которая разговаривает с семьей. «Может, по крайней мере, ее этот приезд в Ливию радует, – думает она про себя. – Для меня это ад, и я жду только, пока все закончится. Впрочем, я не сомневалась, что так и будет, – признается она себе. – Но потерплю, чего не сделаешь для ребенка». Со стороны она видит, однако, что
Бакшиш – плата за услугу (иногда гостинец, взятка, чаевые) (