Смертельный вояж. Сергей Майдуков
не доверяет напарнику, но затем он успокоился мыслью о том, что береженого Бог бережет.
Они подошли к микроавтобусу, и тут же раздался щелчок – привычный звук разблокированных Василием дверей. А дальше были сплошные неожиданности.
Уронив мешок с деньгами на асфальт, Костя прыгнул внутрь, и Глеб услышал сухой резкий треск, который не мог спутать ни с чем: прозвучал выстрел. В следующее мгновение, как при замедленной съемке, он увидел лицо развернувшегося Кости и направленный на себя пистолет.
Глеб отреагировал молниеносно, выстрелив ему в правое плечо. Костя выронил оружие, схватился за руку и, скрутившись от боли, вывалился наружу.
Глеб оглянулся. К нему бежали двое – наверняка Костины сообщники. Они даже не потрудились надеть маски, настолько были уверены в себе или обдолбаны наркотиками. Первый, коренастый, с лицом, похожим на недопеченный блин, на бегу целился в Глеба. Второй, не настолько тупой, остановился, прежде чем выстрелить.
Пригнувшись, Глеб услышал, как пуля с разочарованным стоном срикошетила от борта фургона. Раздались еще два выстрела, но ни один не достиг цели.
Сидя на корточках, Глеб пальнул в круглолицего и со злорадным удовлетворением увидел, как того отбросило в сторону – прямо на капот стоявшего рядом автомобиля. Второй упал на колено, готовясь открыть прицельный огонь.
Состязаться с ним в меткости Глеб не стал, как не стал добивать стонущего Костю. Подхватив мешок с деньгами, он нырнул в микроавтобус. Тут-то пуля его и достала. Было ощущение, будто ломом саданули под ребра.
Ловя ртом воздух, Глеб заперся изнутри и пополз к водительскому сиденью.
– Василий! Вася, ты как?
Ответа не было. Снаружи еще пару раз выстрелили, и стало тихо, если не считать криков осмелевших зевак. Сквозь лобовое стекло Глеб увидел, как рядом сорвалась с места и, виляя, понеслась по улице неприметная темно-синяя машина. Костю преступники с собой не прихватили. Но Глебу не было до него дела. Сейчас его волновал только Василий.
Водитель сидел не как обычно, а привалившись к окну, и голова его бессильно склонилась к плечу. Стекла и обшивка были забрызганы мелкими темно-красными каплями, как если бы кто-то давил здесь спелые вишни. У Глеба перехватило дыхание. Впрочем, трудно дышать ему стало еще после того, как его продырявил налетчик.
– Василий, – позвал он, осторожно прикасаясь к неподвижному плечу, – отзовись! Не надо умирать! Не вздумай умирать, ладно?
Но тот оставался глух к просьбам и уговорам. Он уже сделал свой выбор. Безвозвратный и окончательный. Тормошить его было бесполезно.
– Прости, брат, – прошептал Глеб, закрывая ему глаза. – Не успел я, прости…
Из уголка рта Василия сбежала струйка крови, как будто он попытался сказать что-то в ответ, но не смог. Глеб часто заморгал, стараясь справиться с комком, подступившим к горлу. Сперва Юрчик, теперь Василий… Все как сговорились! Сами уходят, а его бросают. Живи, мол, как знаешь. Нам пора.
Чтобы не заплакать, Глеб изо всех сил врезал кулаком в перегородку и тут же, задохнувшись,