Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха. Валерий Карышев

      – Да какое там! Никаких следов. Правда, две бабушки-пенсионерки у подъезда сидели, так видели вроде какого-то подозрительного типа: весь такой невысокий, плотный, с какими-то синими наколками на руках и металлическими коронками во рту. И уши у него еще такие заостренные-заостренные…

      Луконин откинулся на подголовник сиденья и закрыл глаза.

      Неожиданно вспомнилось: «сборка» в Бутырской тюрьме, клочок лазурного апрельского неба сквозь решетку, солнечный зайчик в темном углу и собеседник: кряжистый малый с сизыми фиксами, татуированными пальцами и острыми, точно у кинематографического Мефистофеля, концами ушей.

      Может быть, его тоже освободили из-под стражи в зале суда, только на несколько недель раньше?

      «Вспомнишь еще не раз меня, спасибо скажешь…»

      «Апельсиновый» вор

      На криминальном слэнге слово «апельсин» означает вовсе не фрукт. Воров, купивших «коронацию» за деньги или услугу, в блатном мире обычно называют «апельсинами», намекая таким образом то ли на их скороспелость, то ли на слишком яркую «масть», чуждую истинным или, как еще их называют, «нэпманским» ворам.

      В большинстве случаев «апельсины» – выходцы из Грузии и Армении (чуть реже – из Азербайджана и постсоветских республик Средней Азии). «Апельсины» из славян также встречаются, но гораздо реже.

      Отари Константинович Шенгелая – очень богатый человек и натуральный вор в законе. По крайней мере, таковым он считает сам себя и не устает повторять об этом. Когда его навороченный джип «Гранд-Чероки» антрацитно-черного цвета, весь обвешанный фарами, «кенгурятниками» и лебедками, останавливается на паркинге и к машине подходит служащий стоянки с предложением заплатить, Отари Константинович, состроив на лице выражение обиды и высокомерия, посылает его на три буквы. Если служащий впадает в амбицию, на помощь хозяину приходит его дальний родственник и телохранитель Мамука.

      «Маладой вор Отарык, нэ горячыс, – говорит он, как бы невзначай расстегивая пиджак – так, чтобы охранник паркинга видел подмышечную кобуру с торчащей из нее рукоятью престижного «зиг-зауэра», – нэ видыш, пахан, этот фраэр эшчо нэ зныэт твою джып…»

      Несмотря на свои двадцать девять лет, Отари Константинович действительно очень богат. Ему принадлежат несколько продуктовых супермаркетов в пределах Садового кольца, мебельный салон в районе ВДНХ, два магазина бытовой техники в Медведкове и в Сабурове и огромные оптовые склады в районе Варшавского шоссе. И все это приносит стабильный и достаточно высокий доход. Да, Шенгелая не жалуется на бедность.

      Но все-таки больше всего на свете Отари гордится не магазинами, не навороченным джипом «Гранд-Чероки» и не молодыми красавицами-любовницами, коих у него несть числа. Основной предмет гордости – высокое звание вора в законе, об обладании которым Шенгелая не устает повторять где надо и где не надо…