Волны и небо!. Олег Ерёмин
бросок в сторону. Упал за камень. Пистолет-пулемет на приближающегося. Ужасно знакомое лицо. Ах да, это тот, что забросил их сюда! Ах ты, гад! А за его спиной, как мираж, вырисовывается на фоне неба знакомый пустырь, ребята из спецроты, штатские сволочи. Серебряков поднимается, отбрасывает прочь оружие и идет к ним. Но черная трещина зазмеилась в нескольких метрах впереди, мгновенно расколов горный кряж и Серебряков вместе с пластом грунта сначала медленно, а затем все быстрее, падает вниз, в пропасть.
Навсегда.
Ночной переулок. Резкий свет газового фонаря. Впереди торопливо цокает каблуками девушка в светлой блузке и короткой вельветовой юбочке. Демичев облизывает пересохшие губы, плотоядно глядя на ее стройные ножки. Резко кидается вдогонку. Девушка оборачивается, рассыпая по плечам русые шелковистые волосы. Страх на красивом лице, поднятые к груди тонкие руки. Секунда – и он налетает на нее, валит на землю, подминая, тиская, разрывая одежды. Полный боли и страха истошный крик, и бьющееся под ним юное тело. Вдруг оно ускользает, растворяется, и все вокруг погружается в круговорот смутных образов. Лицо того типа – Юрия, выплывает из мглы, его протянутая рука вытягивает Демичева, но новые волны тумана скрывают его и он пропадает.
Навсегда.
Зинчук стоит, прижавшись спиной к холодной переборке. В его руках бластер. Где-то там, в коридорах галактического лайнера – чужие. Гигантские твари: не то насекомые, не то ящеры с лоснящейся кожей и огромной пастью. Полминуты назад замолчал последний из остававшихся в живых – помощник штурмана Серебряков, и в наушниках теперь мертвенная тишина. Тяжелые шаги слева, на полу гигантская тень. Она приближается. Зинчук, ничего не соображая, бьет в ту сторону лучом лазера. На пол валятся раскаленные добела ошметки переборки, растекается лужей расплавленный металл. Но оно идет, хоть бы хны, даже не вздрогнет. Вдруг силуэт чудовища меняется и перед сержантом – тот яицеголовый, Юрий, что ли? Он протягивает к нему руки, зовет. И в это мгновение волна взрыва отбрасывает Зинчука назад, и видение скрывается за сполохами огня.
Навсегда.
Тигр бросился неожиданно. Краснояров не успел среагировать, только ткнул куда-то вперед штык-ножом. Тяжелая когтистая лапа ударила его по плечу, выбивая это несерьезное оружие и сбивая с ног. Нависшая сверху клыкастая пасть, когти, рвущие одежду и тело.
Волна дрожания – и все погружается в туман, из него раздается голос:
– Держись же!
И тонкая, скользкая, похожая на змею веревка – в руки. Его тянут куда-то вверх, к свету, он уже видит очертания домов, столпившихся товарищей, прилипших к приборам ученых. И в этот момент веревка превращается в настоящую змею, которая рвется в его руках, и он падает назад, в кошмар.
Навсегда.
Выжженный солнцем кишлак. Пустые улицы. Только метрах в тридцати – два трупа в чалмах. Слева, возле стены развороченной снарядом сакли присели его ребята. Минутная