Волны и небо!. Олег Ерёмин
сон. А настоящий Виктор валяется где-то в постели и переворачивается с боку на бок. В каком-то другом мире, где полно механизмов и нет ни Церкви, ни Магов. Странно, да?
И он, не прощаясь, вышел на улицу.
Костя вернулся на кухню, стал быстро и ловко убирать со стола, наводить в доме привычный идеальный порядок.
На душе было тошно.
«До чего же людям нравится создавать себе проблемы. И при этом они тщательно прячут истинные причины, закапывают их под ворохом слов, делают вид, что беда совсем в другом. И начинают войну с тенями. Вернее с Тенью самого себя. Обзывают то, потаенное, злом и, не щадя живота своего, ведут жесточайшие бои с неотъемлемой частью собственной личности. И ведь ничем им не поможешь! Говорить в лоб – только обидятся и причислят тебя к кровным врагам. Пытаешься косвенно подтолкнуть – не помогает. Они слишком ослеплены борьбой».
Блюдечко выпало из рук и с жалобным звоном разбилось.
Костя присел на диван, уставился в пространство.
«Жалко их. Ох, как жалко! Витю, который пытается убежать от самого себя и своих чувств. Не понимающего, что любовь не может быть греховна, что уродливой и некрасивой делает ее именно подавление чувств. Юру, который играется в Силу. Купается в собственной свободе и независимости, мощи и известности и не замечает тех, кто с ним рядом. Вернее замечает только тогда, когда они ему полезны. А это вывернется изнанкой. Нельзя постоянно только брать… И жалко Лену. Бедная ты моя. Как же тебя угораздило так вляпаться? Ты думаешь, что я не знаю о твоей беде? Нет, не о той, игрушечной, в которую впутали тебя Юра с Витей. О настоящей. Как же ты можешь так жить? Я бы не смог. И что ты будешь делать, когда они узнают? И ведь ни помочь тебе, ни взять часть твоей ноши. Это ведь только вспугнет тебя, порвет ту ниточку, которая нас связывает. Которую мы оба называем дружбой, даже не разобравшись в том, что это такое. А как тогда я буду жить? Я ведь не могу без тебя. Мне плевать, с кем ты, и что ты к кому чувствуешь. Лишь бы тебе было хорошо, и ты была рядом. Ведь любовь, это когда другой человек для тебя важнее самого себя. Тебе сейчас нужен друг. Гораздо больше, чем любимый – с ними-то у нас все в порядке. Ни ты Юрку с Витей, ни я Анжелу ни на кого не променяем. Хотя не пойму я, при чем здесь обмен? Почему любовь должна быть одной-единственной, и какие ограничения может наложить на это штампик в паспорте и обряд венчания? Если Бог – это Любовь?! Ну, ладно, я буду другом, если ты хочешь этого. Или, по крайней мере, попытаюсь оставаться только им. Но разве это тебя спасет, когда откроется скрываемое? Разве смогу я защитить тебя от самой себя? И что же мне с вами всеми делать?!»
Бездонные карие глаза. Золотистые лучики вокруг черных омутов зрачков. Только они. Остальные черты такого знакомого и милого лица отошли на второй план, растворились. Остались только глаза, внимательно и чуть настороженно глядящие на него, в него. Они сопротивляются напору, не впускают внутрь, как никогда не впускали, даже в самые интимные мгновения их встреч. Как бы тонкая ледяная