В них и язык, и душа, и свобода. Русь в древних текстах. Владимир Леонов
людей – ученая корпорация князя Ярослава. Именно эту идеологическую верхушку следовало укрепить в сознании религиозной и национальной самостоятельности Руси, что и делает Иларион в своем Слове.
Произведение состоит из трех содержательно и конструктивно различающихся частей. «Композиционная триада «Слова о законе и благодати» соответствует триаде историософской.
Первый элемент конструкции – история человечества, второй – приобщение к христианству нового народа, третий – славословие в честь того, кто привел этот народ ко Христу». Основой первого фрагмента конструкции служит параллелизм: книжник приводит на память аудитории библейский фрагмент об Аврааме, Агари и Сарре, и толкует его как прецедент, указывающий направление истории человечества.
Агарь, рабыня-наложница Авраама, символизирует у Илариона Закон, а Сарра, жена Авраама – Благодать. Агарь и ее сын Измаил отвергаются Авраамом, когда престарелая Сарра по Божественной воле рождает Исаака (Быт. 16, 21). Так же и в истории ветхозаветный закон отвергается, или преодолевается, человечеством, когда оно удостаивается Благодати Нового завета. Как видно, символика начального фрагмента не выходит за рамки общехристианских убеждений. Конструктивно этот фрагмент построен на антитезах, усиленных путем специального подчеркивания синтаксическими средствами.
Второй фрагмент прославляет Христа и появление в лоне христианской веры новообращенного народа. Здесь книжник опирается на евангельскую притчу о том, что не вливают вина нового в мехи ветхие (Мф. 9: 17). Поэтому, по Илариону, «подобало благодати и истине воссиять над новым народом». Здесь мы узнаем близкую мысль к той, которая прозвучала в Повести: об особом предназначении новообращенного русского народа. Этот второй фрагмент еще в большей степени, чем первый, отличается изощренной риторической организацией, так что «Слово» Илариона в конструктивном аспекте оказывается на уровне высочайших образцов современной ему риторической техники. Не случайно церковные и светские исследователи согласно считают Слово о Законе и Благодати краеугольным камнем русской книжности.
Наконец, третья часть Слова содержит развернутую похвалу князю Владимиру. Риторическая последовательность этой похвалы постепенно перерастает в гимн, тяготеющий к форме акафиста, с характерным для него последованием икосов, как положено в этой жанровой форме, содержащих восклицание «Радуйся!», обращенное к Владимиру. В этой части в сознание аудитории интенсивно внедряются принципиально новые концепты (идеи) «Владимир равноапостольный» и «Киев – новый Константинополь», ключевые для идеологии «Слова». Для их внедрения Иларион задействует потенциал книжной риторики с ее орнаментальными (украшающими речь) приемами.
В еще большей степени идеологическая заданность и риторическая организация были свойственны проповедям Феодосия Печерского. Так, его «Слово о вере христианской и латинской» (1069 г.) содержит