Член парламента. Кэтрин Терстон
этого!
Лодер ничего не ответил, освободился от прикосновения Чилькота и подошел снова в письменному столу. В нем боролись гнев, гордость и – против воли – невольный интерес к словам Чилькота. Он сел, оперся руками о стол и охватил голову руками. То, что говорил Чилькот, было явное безумие, – но, после пяти лет благоразумия, безумие его привлекало. Наперекор рассудку, эта мысль завлекала его. Через минуту гордость и гнев отступили, благоразумие снова взяло верх и восстановило равновесие.
– Вы предлагаете мне, – медленно сказал он, – чтобы я – в виду нашего сходства – продал себя, предоставив вам делать что угодно, – и чтобы я сделался вашим заместителем, – куклой в ваших руках.
Чилькот покраснел.
– Вы слишком ясно выражаетесь, – это неприятно.
– Но ведь я верно понял смысл ваших слов?
– В общих чертах верно.
Лодер кивнул головой в внак согласия.
– В таком случае я советую вам пойти домой, – сказал он. – Вы с ума сошли.
Чилькот взглянул ему прямо в глаза, и когда их взгляды встретились, Лодер должен был сознаться, что хотя у собеседника его был взволнованный вид, все же в чертах его не было и следа безумия.
– Я хочу вам сделать одно предложение, – нервно сказал Чилькот. – Согласны вы его выслушать?
Лодер смолк на минуту и задумался. Чилькот воспользовался паузой и снова заговорил.
– В общем то, о чем я вас прошу, очень просто. Я прошу вас взять на себя на неделю или на две мою ежедневную работу – когда я почувствую, что мне необходим отдых, что у меня иссякли силы для борьбы против себя. Моя работа очень легка для человека с вашими способностями и вашим умом, – а плата будет такая, какую вы сами назначите.
В пылу разговора он подошел в самому столу и стал подле Лодера.
– Дайте мне, по крайней мере, ответ. Я ведь сказал вам – я не пьян и вполне в своем уме.
Лодер сердито собирал в кучу разбросанные по столу бумаги.
– Только сумасшедший может сделать такое предложение, – ответил он резво и сухо.
– Почему?
Лодер хотел быстро ответить ему, во странным образом не находил слов.
– Я хочу только сказать, что все это – совершенно невыполнимо.
Чилькот ближе подошел к нему.
– Почему? – повторил он.
– Да это просто немыслимо. Этого нельзя будет провести в течение двенадцати часов.
Чилькот схватил его за руку. – Почему? – допрашивал он:– почему? Назовите мне хоть один неопровержимый довод.
Лодер отстранил его прикосновение и засмеялся, но с некоторым волнением. Вся сцена смутила его обычное благоразумие. Все таки, его конечный ответ прозвучал твердо и решительно.
– Если дело идет о доводах, – сказал он, – то я мог бы назвать их целую сотню, будь у меня время. Представьте себе, что я принял ваше предложение. Я начинаю замещать вас в вашем доме, – скажем, – в обеденный час. Ваш слуга подает мне ваш фрак – вот уже первая возможность подозрения. Этот человек знает вас уже, быть