Красное колесо. Узел 3. Март Семнадцатого. Книга 1. Александр Солженицын
– пятнадцать конных городовых,
отлитых молодцов, живые памятники,
с шашками наголо, не усмешечками, как казаки, –
цокают
навстречу. А – шутить не будут.
А – не будут!?
Из глубины от нас – сви-и-ист! ви-и-изг!
А тут, через площадь от Лиговки, – ломовые сани тащатся,
воз дров.
Сви-и-ист! Ви-и-изг!
И чья-то рука протянулась –
хвать полено!
да и – метнула в конного.
Со всей его гордостью, твёрдостью – а поленом в бок! Не хотел?
Метко наши ребята бросают – чуть не свалило его.
И лошадь завертелась.
А – пуще свист на всю толпу! и – орут!
и десяток бросился к тем поленьям – разбирать да швырять,
из-за воза, как из-за баррикады.
Двое конных было сюда – а тут нас и не возьмёшь.
Полено! – полено! – полено! – полетели как снаряды!
И помельче летят – то ли камни, то ли лёд.
А – свисту!
Перепугались лошади. Закружились – прочь уносят. В коне их сила – в коне их и слабость.
А одни ускакали – другим конным тоже не оставаться –
завернули – и прочь, туда, к Гончарной.
= Один только коняка не шелохнулся –
Александров. Конь-то – из былины.
И – Сам.
= Площадь – свободна, и всю запрудила толпа с Невского.
И что ж теперь? – Митинг!
И где ж? Да на постаменте ж Александровом, другого возвышенья и нет.
Взбираются кто как горазд.
Крепко ты нас держал – а вот мы вырвались!
И кричат – кто что придумает, люди-то все случайные, говорунов ни одного:
– Долой фараонов!
Ура-а-а-а!
– Долой опричников!
Толпа-то на площадь вся вывалилась, а в устьи Невского, замыкая его –
полусотня казаков.
Чуть избоку на конях, снисходительно. Щёголи.
Так получилось – они тоже вроде на нашем митинге.
С нами!!
– Братьям казакам – спасибо! Ура-а-а!
– Ура-а-а-а-а!
Ухмыляются казачки́, довольны.
А ура – гремит. Ура-а-а-а!
И что ж им, чего-то делать надо?
А – раскланиваться придумали.
Раскланиваются на стороны.
Как артисты.
Кто и – шапку снимет, поведёт низко чубатой головой.
С нами! Казаки – с нами!
14
Одно горе всегда выталкивает другое. Корь, как тёмный огонь, охватывала одного ребёнка за другим – и подняла мать, совсем было сломавшуюся сердечную машину, и утвердила её на ногах, и отодвинулось всё раздирающее, гнетущее, не дававшее ей подняться уже третий месяц.
Началось со старшей, Ольги, всё лицо покрылось красной сыпью, сильно, – на 22-м году уже не детская болезнь, опасно очень. Потом – у Алексея, не так сыпь на лице, как во рту, и глаза заболели. Охватила корь сразу кольцом, от старшей до младшего, и уже ясно стало, что из этого кольца