Человек. Книга. История. Московская печать XVII века. И. В. Поздеева
и сопровождающая ее обобщенность принципиальны. Однако всеобщность в богослужении, когда речь идет о земных делах, исходя из самой учительной функции литургического текста, раскрывается в конкретном. Например, во время чтения Всеобщего синодика[156] в тысячах русских церквей XVII в. люди молились за всех православных христиан, ранее почивших, но не просто «за всех умерших», как стали произносить позднее, а конкретно – за умерших определенным типом смерти; при этом могли перечислять 25 (!) причин смерти. В одном из текстов рукописного Синодика XVII в. вначале перечислялись пять типов смерти во время военных действий, а затем поминали людей «от немец, вогулич, самоеди погибших», что позволяет локализовать список Синодика северными землями Руси, скорее всего их Северо-Востоком, так как в том же списке Синодика есть детали, характерные для Урала: упоминаются души людей, «с высоты гор спадших», «в пещерах ископанных и в расщелинах каменных измерших, в пропастех земных ужную смерть приимших» и «по повелению цареву златую руду копавших и Персию засыпанных». Последнее же, 25-е прошение заставляет нас воочию увидеть быт XVII в. Оно посвящено памяти «кусом подавившихся и крохой поперхнувшихся». Трудно рекомендовать более полную по содержанию, более краткую по объему и совершенно точную, согласно самой своей функции, характеристику жизни российского общества раннего XVII в., чем этот текст.
Хотя к этим источникам едва ли нужно подходить только с точки зрения наличия в них информации о конкретных фактах истории и о репрезентативности этой информации, такая информация в определенных литургических текстах тоже встречается; ее происхождение и функция обеспечивают максимальную ее достоверность. Однако в разветвленном, детализированном и функциональном литургическом мире, как и во всей структуре рожденных функционированием сложного общества источников, необходимо знать, где искать ту или иную прямую информацию. Например, в текстах синодиков кафедральных соборов нередко приведены имена людей, погибших в битвах за Отечество, которых нет ни в летописях, ни в каких-либо иных источниках[157]. В Синодике кремлевского Успенского собора перечисляются люди, погибшие во многих битвах на протяжении веков.
Эти имена, по самой сущности и целям текста, должны были полностью соответствовать исторической реальности. Нередко в этих чинах мы находим неожиданные для столь «высокого» документа факты, однако вполне понятные с точки зрения той эпохи, – например, много говорит историку проклятие корчемникам, продающим «зелье» в розлив (рюмками). Уточнить датировку издания на Московском печатном дворе так называемых Листов о поклонах, в которых изложено решение Русской православной церкви по одному из спорных вопросов богослужения, послужившее непосредственным поводом начала раскола, увидеть напряжение и силу борьбы против этого решения, так же неожиданно позволяет чин анафематствования кремлевского Успенского собора (1684).