Тени иного. Рассказы. Алекс Ведов
Слава, обстановка в отдельных случаях очень помогает вспомнить. А твой случай, насколько я могу судить из своего опыта, как раз этот. – Он загадочно посмотрел на меня. – Может быть, тогда даже никакого гипноза не понадобится.
– Даже так? – спросил я недоверчиво.
Психотерапевт улыбнулся:
– Даже так.
Он снова подумал о чём-то своём и заговорил доверительным тоном:
– Понимаешь, Слава, у меня есть неотложные дела. Мне надо уехать из города. Когда вернусь – не могу точно сказать. А когда снова увидимся, – вот тогда, думаю, ты уже будешь готов вспомнить всё до самого конца.
– Ясно… – пробормотал я и решился выдать то, что давно собирался: – Пётр Арсеньевич, а вы можете меня избавить от боязни пчёл? Заодно?
– Могу, – добродушно усмехнулся доктор, – но не сегодня. Я тебе больше скажу: ты самостоятельно вполне можешь избавиться. Это не так сложно, как тебе кажется.
– Но до сих пор же не смог, – возразил я с горечью.
– Потому что достаточного стимула не было, – ответил Пётр Арсеньевич. – А мне кажется, он у тебя появится в нужный момент. Когда выполнишь главную свою задачу: вспомнишь всё до конца. Ладно, мне пора. – Он поднялся. – Поправляйся. До скорой встречи! И помни о нашем уговоре: пока никому ничего не рассказывай!
– Да, конечно, – ответил я, – до свидания.
Психотерапевт многозначительно подмигнул мне и вышел.
Я остался наедине с мучительными мыслями: что же было потом? И что он имел в виду, когда говорил, что мой случай – какой-то особенный? Неужели я без его помощи смогу вспомнить последний кусочек? Ведь он сам сказал, что именно этот кусок самый трудный. И как всё это может помочь мне преодолеть апифобию? Странно…
Он будто напоследок подкинул мне головоломку. Похожую на те, которые дзэн-буддийские наставники задают своим ученикам. Помнится, я читал что-то такое: как услышать хлопок одной ладонью или нечто вроде этого. И трудность была в том, что искать ответ нужно совсем не там, где подсказывает разум.
Вот и со мной, похоже, было то же самое.
Я надеялся, что скоро увижу Петра Арсеньевича. Но прошло три дня, пять, неделя, а его всё не было. И вспомнить, что случилось на последнем отрезке, выпавшем из моего сознания, я никак не мог, – несмотря на все усилия.
Состояние моё быстро улучшалось с каждым днём. Медсестра сказала верно: у меня всё быстро срасталось, да и переломы были не самые тяжёлые. Насколько я понял, более всего при падении у меня пострадал мозг. Видимо, я сильно ударился головой.
Но худшее было позади. Лечащий врач с удовлетворением отмечал, что я быстро иду на поправку. Матушка навещала меня ежедневно, опять были родственники и приятели, пару раз приходил и Витька.
Мне стоило большого труда держать рот на замке. Но я пока никому не сказал, что на самом деле произошло там, на месторождении, и на дороге. Даже не дал больше повода никому предполагать, что я что-то вспомнил. С Витькой я держался особенно осторожно, взвешивал каждое слово. И, похоже, он успокоился насчёт меня.
Наверное,