Лиана. Хроники затомиса. Александр Беляев
фигурой и лицом напоминающего былинного богатыря, в сравнении с которым он сам выглядел несколько изящно), – к тому же у Лианы, может быть, вообще идиосинкразия к могучим мужикам вроде ее мужа, не случайно она с такой нежностью произносит „мой звездный мальчик“, – это как-то не вяжется с обликом Ильи Муромца».
Вдруг устыдившись своего неожиданного приступа нарциссизма, Андрей натянул майку и снова лег на диван с учебником, но вскоре глаза его начали слипаться (предыдущую ночь он дежурил и проспал урывками не больше двух часов), и он, в чем был, заснул прямо на диване, уронив голову на книгу. Утром выяснилось, что Леночка не стала его будить и спала в большой комнате одна. Это была первая ночь со времени их женитьбы, которую они провели на разных кроватях.
Через несколько дней Андрей с Лианой встретились в условленном месте на станции метро «Ленинские горы». Лиана коснулась его губ быстрым поцелуем, решительно взяла за руку, и они пошли вдоль Москвы-реки в сторону университета. Стояли первые дни декабря, но недавняя оттепель практически уничтожила весь снег, правда, этим утром вновь приморозило, и собравшаяся было зимовать трава покрылась изморозью и казалась сделанной из фарфора. Если добавить, что к тому же впервые за долгие дни небо очистилось и являло взору бледный, холодный диск солнца, а склоны Воробьевых гор обнажились и были пустынны, то нарисованная картина, несомненно, вдохновила бы какого-нибудь художника-пейзажиста на очередное бессмертное творение.
– Хорошо-то как, – вырвалось у Андрея, – словно природа специально для нас постаралась: и этот легкий морозец, и это безлюдье, и даже то, что снег сошел, – очень хорошо, какое-то дивное безвременье: ни зима, ни осень, ни город, ни пригород – прекрасная неопределенность.
– Да, – в тон ему продолжила Лиана, – ни супруги, ни любовники, но и просто знакомыми не назовешь.
– И это правда, – вздохнул Андрей, – но в этом даже есть какая-то прелесть, когда все так неопределенно: душа начинает волноваться и раскрывает свои тайники, в такие дни рождаются замечательные строки и полотна, наполненные волшебством. Казалось бы, надо стремиться к такой неопределенности как к идеальному душевному состоянию, ан нет – нам нужно, чтобы все было ясно, разложено по полочкам, чтобы черное – черное, белое – белое, и никаких полутонов. Может, потому люди и несчастны: стремятся к тому, к чему на самом деле и не нужно стремиться, и вечно живут одними планами на будущее – достигну этого, и тогда… добьюсь того, и свершится… А в действительности ничего не приходит, ничего не свершается – и настоящее не замечается, и прекрасное мгновение ускользает.
Произнеся «прекрасное мгновение», Андрей сразу же вспомнил Йохана Фауста, но не в гетевской интерпретации, а того, которого знал он, и прервал свой поэтический экспромт.
– А может, если всегда будет сплошное «между», то это тоже