Эффект сто первой обезьяны. Хроники затомиса. Александр Беляев
подумал Иего в каком-то непонятном приподнятом возбуждении, – что-то он не припоминал у себя раньше подобного состояния, – кстати, откуда это выражение «громокипящий кубок»? – ну конечно, тоже из будущего, так напишет еще один великий поэт, кажется из того же этноса, что и тот, который напишет про демона и Тамару.
Тут Иего снова вспомнил образ злого духа, который появится как некий отрицательный персонаж в ноосфере земли в период создания религиозного мифотворчества. Появится и прочно войдет в фольклор, в метафорическую образность мышления людей, как отрицательный полюс тьмы, который всегда имеется там, где присутствует положительный полюс света. Разумеется, в роли самостоятельной личности, отдельного объекта, он не предусмотрен, Иего не нужны подобные страшилки, но грядущее человечество проявит непреодолимую склонность к конкретизации в силу слабого абстрактного мышления. Просто философская категория их не устроит, поэтому они создадут усредненный образ. Интересно, как он будет выглядеть в их представлении? Впрочем все это уже заложено в его провиденциальном плане.
Иего оглядел утонувшие в свинцовых тучах дали, освещаемые непрерывными вспышками молний и разглядел своим всевидящем оком каждое живое существо, забившееся в эту страшную ночь кто куда смог: кто в глухой кустарник, кто в нору, кто – в силу размеров, – просто в густую чащу, и почувствовал животный страх каждого из этих существ перед величественным, грозным, непонятным. О, они своими жалкими мозгами не способны были почувствовать присутствия ЕГО, пантократора, Великого сына света, хоть с точки зрения космической реальности он был бесконечно более реален в своем вечном присутствии, чем каждый из них, быстротечных, беспомощных перед стихией. Что толку в их гигантских зубах, бронированной коже и могучих мышцах, все это не способно уберечь от ненастья. Сейчас каждый из них ощущает только нечто темное, страшное, безжалостное, поскольку никаких положительных образов света и добра (которые даже тупые ящеры способны чувствовать) не может появиться в этих кромешных мозгах, которые способны делить ближних только на тех, кто нападает и тех, кто убегает. А что грядущее человечество? На стадии религиозного мифотворчества они несомненно будут персонифицировать злые силы природы в доступные им образы, и появятся черти, дьявол, Сатана. Иего улыбнулся и подумал, что конечно образ грозного Бога-громовержца, мечущего молнии из тучи в злых духов, вполне может укорениться в их головах на определенном этапе мифотворчества, но все же в такую страшную ночь куда уместнее образ великого демона, допустим, Вельзевула, Сатаны или Гагтунгра. Изменить свой облик не представляло для Иего никакого труда: если уж он вынырнул в Энроф земли со стихами какого-то поэта, который возможно появится на земле где-нибудь через 60 миллионов лет, то почему бы некоторое время не побыть в этом образе? А что? Ночь и погода располагает, к тому же никто разумный не увидит его сейчас. В следующую