Черный дар. Колдун поневоле. Татьяна Славина
теребя его за шею, а другой, подсовывая к носу миску с кислым молоком. – Проголодался, поди? Ну-ка, поешь вот.
Но Серок, хотя и был голоден, повел себя очень странно. Шерсть у него на загривке встала дыбом, а сам он угрожающе зарычал, показывая острые белые клыки.
– Ты что, Серок, не узнал меня?
Собака продолжала рычать, потом, прыгнув вперед, ударила лапами по миске и разлила молоко на снег.
– Тьфу ты, дурной! Ты зачем это молоко разлил? Чем я теперь тебя кормить буду? – Яся не на шутку рассердилась.
Но тут она взглянула на пролитое молоко и опешила: над белым молоком на белом снегу висело черное облачко. Может быть, и Серок видел его. Во всяком случае, он прижал уши к голове, поджал хвост и забился в самый дальний угол под крыльцом.
На мгновение солнышко выглянуло из-за туч, и Яся не поверила глазам – черное облачко сразу съежилось, уменьшилось до размеров небольшой крысы и – юркнуло в щель под поленницей.
– Ну и ну! – девочка вернулась к собаке. – Ты видел, Серок?
Но Серок ничего не ответил: свернувшись клубочком, он уже спал.
Из избы Поляны новости разбегались по селу быстро, как круги по воде. Теперь их разносила не только Поветиха, регулярно заходившая к Поляне, но дальние и ближние соседи. Односельчане часто бывали здесь. В благодарность за вылеченных Поляной детей они старались, чем могли, помочь одинокой женщине. Кто воды с речки привезет, кто поможет снег разгрести, а кто и просто так, язык почесать, забежит.
Дядька Ивень заходил нечасто, зато основательно. Поздоровавшись, откашлявшись и размахнув по щекам усы, он степенно интересовался, как дела у дорогой соседушки, нет ли в чем нужды?
– Что ты, дядька Ивень, – Поляна махала, смеясь, руками. – Забаловали вы меня: скоро совсем обленюсь, все вы за меня делать будете.
Дядьку такие речи обмануть не могли. Наметанным мужским взглядом он тут же примечал и поломанный плетень, и торчащий из столешницы гвоздь, и отощавшую за зиму поленницу. Он молчком брал топор, молоток, пилу – и сноровисто поправлял огрехи.
После работы Ивень любил посидеть с Поляной за чашкой ароматного чая на травах. Делал он это так же основательно, как и работал. Пар валил от его широченных плеч не хуже, чем от кипящего самовара, глаза лукаво постреливали то на Поляну, то на Ясю, а губы знай, причмокивали, потягивали чай за чашкой чашку. И так уютно, спокойно становилось Поляне рядом с этим мужчиной. А в сердце занозой сидело: почему не мой Славень тут? Где, в каких краях осел, зацепился он? Неужели забыл, разлюбил, предал?
– А что, Поляна, как тебе новый односельчанин показался? – дядька Ивень лукаво прищурился.
– Да никак. Чужой, он и есть чужой: даже поздороваться по-людски не умеет, или не хочет. Да и наглый какой-то.
– А вот ты ему глянулась: все про тебя выспрашивал. Сватов хотел засылать.
– Что, работница понадобилась, огород сажать? – фыркнула Поляна. – Уж ты-то, Ивень, знаешь, что я не вдова, что ж не вразумил мужика?
– А ему не докажешь!