Соленые реки. Ирина Рикас
мелочи. – Если по рублю с полтиной скинемся, еще на закусь останется. Можно докторской и батон.
– Нет, чувачки, давайте сегодня по-серьезному, – заметил Борис. – Возьмем коньяк, лимон. Серьезное дело, надо обмозговать.
– Ну ты, Тима, вечно с загибами, – проворчал Костик. – А пожрать?
– Ну давайте пельменей, что ли, пару пачек. Все-таки горячее.
– Да ты что, их варить надо, – сказал Ярцев. – И с докторской не сблюешь.
– А классно, пацаны, оказаться втроем на Кубе! – мечтательно произнес Костик. – Шурка, сечешь? Приходим с тобой в какой-нибудь генделик типа «бар». Заказываем, с понтом, «Фрозен Дайкири»…
– Ну да, а вокруг мулатки такие, знаешь, вроде из «Бони М».
– Какое «Бони М», это полное фуфло! Мы там можем любой пласт свободно достать! Пинк Флойд, Дип Пепл, Джимми Хендрикс!
– Ну ты сильно-то губу не раскатывай, – заметил Борис, – у них там совок похуже нашего.
– Нет, а серьезно, мужики, как думаете, кого пошлют?
– Ну тебя-то, Шурка, в первую очередь, – хохотнул Каретник. – Ты же у нас один такой женатый.
В тот вечер они единственный раз говорили об этом. Мечтали, как было бы здорово оказаться на Кубе, дышать воздухом старика Хэма, пить настоящий ром, говорить на настоящем испанском, слушать какую хочешь музыку. Свобода!
Поговорили, помечтали, даже прикинули, у кого в группе какие шансы – и все.
После того вечера на эту тему как будто кто запрет наложил. Никто больше об этом не заговаривал. Только и Коська, и Борик очень скоро и как-то по-тихому, не говоря никому (а ведь раньше любая мелочь была поводом собраться и «бухнуть»), оказались женаты.
Борик женился на однокурснице Раечке, один взгляд на которую говорил: очень умная. Ну просто очень, очень умная девушка. Это все, что можно было сказать о ее внешности. Раньше ее никогда с Бориком не видели. Случилось все тихо, никто и не заметил. У Борика всегда все было тихо.
А вот Костик Каретник мог бы и не зажимать свадьбу.
Глава 5. Костик
Всему курсу были известны его страдания, все пять лет бегал за одной, терпел то, за что уважающий себя мужик любую послал бы куда подальше. И вот все-таки выбегал свое, женился. Женился, точно, не ради заграничной перспективы.
А она? Костик об этом думать не хотел. Разве это важно? Для него – совсем не это. Она – его жена. Как бы ни было, что бы ни было, а это уже случилось, это есть. Зачем копаться? Пусть она его фамилию не взяла, и живут они по-прежнему в разных квартирах. Это – пока, он знает.
Вот защитятся, получат распределение, съедутся. Квартира есть, мама может к своему Смирнову переехать.
Костик видел в мечтах, как Лелька будет беременной, потом еще, потом еще. Привыкнет к дому, работать не будет. Он мечтал о большой крепкой семье. Представлял себе, как они с женой будут говорить дома по-испански, по-английски, чтобы языки прививались детям с детства. Мечтал, как дети начнут привыкать к музыке, к игре на фортепиано – без окриков, без насилия.
Отец