Господь, мы поднимаемся. Николай Гаврилов
широкую известность. Его мысль о безгрешном воинстве подхватили с амвонов многие священники, к внутреннему недовольству Папы Иннокентия III, которому нужен был новый крестовый поход, а не демагогия.
Но собрать войска никак не получалось. И бароны, и простой народ выражали готовность отправиться на восток только на словах, на деле же никто больше не хотел идти умирать под небом Палестины.
В апреле во всех храмах и церквушках Франции состоялся ежегодный ход Чёрных крестов. Вечером на день святого Патрика по всей стране поминали погибших в Святой земле крестоносцев. Богослужения проходили во всех приходах одновременно. После службы из алтарей вынесли высокие деревянные кресты, обвитые чёрной материей, начиналось торжественное безмолвное шествие.
В те времена крестьянам разрешалось носить одежду только из некрашеных тканей. Но в ночь хода Чёрных крестов каждый из прихожан повязывал себе на руку или шею чёрный лоскут. Знатные вельможи полностью одевались во всё чёрное. В эпоху средневековья люди придавали большое значение символике цвета: чёрный цвет одежд означал или скорбь, или верность, или то и другое вместе, как это часто бывает в жизни. Эта ночь создавала иллюзию равенства. Бароны, спрятав лица под глубокими капюшонами, шли в одной процессии рядом со свинопасами, а знатные дамы шествовали вместе с крестьянками, ступая в свете факелов по мощённой булыжником дороге. Светились огоньками поднятые в руках свечи.
В монастыре кармелитов в Париже за плывущими над толпой крестами шли, негромко разговаривая, приор аббатства и его секретарь.
– Люди верят, что с освобождением Гроба Господня наступит век счастья и благоденствия по всем христианским странам, – вполголоса говорил секретарь главе монашеской общины.
– И я в это верю, – улыбнулся приор.
– Но как мы объясним народу неустройство мира, когда Иерусалим будет наш?
– Тогда что-нибудь и придумаем, – вновь улыбнулся приор.
В то же время за тысячу лье от Парижа, в затерянной среди полей и лесов деревеньке Клуа, в конце процессии сельской общины шел одиннадцатилетний мальчик-пастушок по имени Стефан.
Позже летописцы напишут, что ход Чёрных крестов был любимой церковной службой мальчишки, что у него на глаза накатывались слёзы, когда он думал о рыцарях, сложивших свои головы за веру в песках далекой Сирийской пустыни. Так это было или нет – нам уже не узнать.
Селение Клуа – обычная нищая деревушка с грязью на улицах, с соломенными крышами домов и старинной церквушкой, построенной в романском стиле. Мальчик Стефан до своих одиннадцати лет тоже был самым обычным крестьянским ребёнком, сельским пастушком с мечтательными светло-карими глазами.
Рядом с ним в свете факелов шли его родители и старшие братья.
Говорят, что люди, которым суждены великие дела, видны с раннего детства. Задним умом в каждом человеке легко найти что-то особенное. Но родители Стефана ничего необычного в своём ребёнке не замечали. Они