Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 2. Виталий Захаров
об учреждении комиссии для пересмотра прежних уголовных дел. 23 сентября ей было дано наставление, в котором очерчивался круг её деятельности и осуждалась судебная практика всех предшественников Александра I.[172]
Главная цель этого наставления – стремление императора публично заявить о том, что правительство даёт обещание отказаться от деспотических приёмов в судопроизводстве, которые были обычной практикой его предшественников. Обстоятельства политические, вынуждавшие правительство так действовать, теперь прошли и никогда не вернутся. Император, оставаясь самодержцем, будет руководствоваться моральными принципами и управлять по законам – такова главная идея этого несколько запоздавшего указа (опубликованного на восьмой день после коронации). Такое же положение олицетворяла и медаль, отчеканенная по случаю коронации. На одной стороне была изображена корона с надписью: «закон – залог блаженства всех и каждого» и императорской короной; на другой – профиль царя с надписью «Александр I – император и самодержец всероссийский».
Как ни либеральны были выражения этого указа, но они и в отдалённой степени не могли компенсировать собой те кардинальные изменения в судопроизводстве, которые намечались в коронационных проектах.
Следует ещё отметить указ от 27 сентября 1801 г. о запрещении пыток[173] и указ от 28 сентября 1801 г., в котором генерал-прокурору предписывалось ускорить решение следственных и уголовных дел[174]; а также указы от 26 ноября 1801 г., позволявшие последнему дворянину в роде продавать и закладывать родовое имение[175] и от 6 мая 1802 г. о распространении ст. 23 Дворянской Грамоты, провозглашавшей, что в случае осуждения наследственное имение остаётся наследникам, на мещан, купцов и крестьян.[176]
Вот и всё, что осталось от «Жалованной Грамоты российскому народу» и других коронационных проектов. Многие были разочарованы: «за первой радостью, испытанной по случаю освобождения от тирании Павла I, последовал упадок сил, обыкновенно порождаемый обманутыми ожиданиями».[177] Но коронация стала вехой, за которой последовали изменения в расстановке политических сил при Дворе. Укрепившись на троне, Александр одного за другим удалил «заговорщиков»: в конце сентября – Н. П. Панина, 13 октября – В. М. Яшвиля – шефа десятого артиллерийского батальона гвардии, а затем полковника Семёновского драгунского полка И. М. Татаринова.[178] Судьба П. А. Зубова также была предрешена.[179] Так закончилась история, связанная с коронацией. Но, несмотря на то, что «Жалованная грамота российскому народу» не была принята, принципы, заложенные в ней, оказали значительное влияние на всю внутреннюю и внешнюю политику Александровского царствования.
Вернёмся, однако, к событиям, последовавшим за коронацией. Негласный Комитет, выполнявший функции «теневого» правительства, был вынужден вплоть до декабря 1801 г. играть роль заслона Александра I от аристократической
ПСЗ. I. Т. XXVI. № 20012.
ПСЗ. I. Т. XXVI. № 20022.
ПСЗ. I. Т. XXVI. № 20023.
ПСЗ. I. Т. XXVI. № 20060.
ПСЗ. I. Т. XXVII. № 20256.
То, что Зубов дольше всех из «заговорщиков» продержался на высших постах в столице, кажется необъяснимым. Однако в РГАДА в бумагах П. А. Строганова имеется один интересный документ, проливающий свет на причину столь странного отношения Александра к одному из лидеров «заговорщиков». Документ этот представляет собой докладную записку неизвестного лица (скорее всего, секретного агента Александра и Негласного Комитета) о планах братьев Зубовых возвести на престол вдовствующую императрицу Марию Фёдоровну. В нём подробно повествуется о всех подозрительных действиях Зубовых: таинственных собраниях при закрытых дверях в особняке Платона Зубова с участием офицеров гвардии, о займах в размере 600000 рублей для вербовки сторонников, о конспиративных встречах доверенных лиц Зубовых, например А. А. Майкова, с Марией Фёдоровной и т. д. // РГАДА. Ф. 1278. Оп. 1. Д. № 17. Л. 52–58. Видимо, Александр и «молодые друзья» всерьёз опасались возможности нового дворцового переворота. Поэтому император и медлил с отставкой Зубова, опасаясь спровоцировать его. Убрать Зубова со всех постов он мог, только будучи уверен в его полной нейтрализации.