Агония СССР. Я был свидетелем убийства Сверхдержавы. Николай Зенькович
что ошибок в молодости я натворил предостаточно.
Не знаю, может, люди в секторе печати тогда работали очень уж порядочные, но не было случая, чтобы с журналистом расправились по указанию сверху, даже если изложенные в его публикациях сведения не подтверждались при проверке. Да, выговоры в приказах объявлялись, не избежал этих малоприятных минут в своей жизни и я, но взыскания были вполне заслуженными: за невнимательность на дежурстве по номеру, за поверхностную проверку фактов, изложенных в читательском письме, в результате чего фронтовику, заслуженному человеку, нанесен моральный урон. Приходилось извиняться и через газету, и от себя лично. Еще раз повторяю: обида за взыскания, конечно, была, но ведь и вина автора присутствовала тоже.
В московской ВПШ появилась возможность лучше присмотреться к партработникам, которые раньше были от нас на некотором отдалении. Жили мы все в общежитии, а в быту люди раскрываются полнее. За небольшим исключением слушатели ВПШ были обаятельными, заботливыми и внимательными людьми. За два года учебы у нас не было ни одного ЧП, ни одного случая отчисления из школы. Иногда партработников обвиняли в консерватизме, ортодоксальности, неумении свежо и нестандартно мыслить. Мол, среда формировала их послушными, ограниченными, недалекими исполнителями. Средства массовой информации усердно лепили образы этаких акакиев акакиевичей, застегнутых на все пуговицы, мелких душой, не способных на яркие, запоминающиеся поступки.
Побыли бы ваятели этих образов в аудиториях ВПШ! Представьте себе ситуацию: 1977 год, нарастающее непомерное восхваление Леонида Ильича Брежнева. И вдруг в главной кузнице партийных кадров – при самом ЦК КПСС! – сорокалетний слушатель второго курса (глава семьи, не девятнадцатилетний романтик-революционер, да еще перед распределением на работу) на семинарском занятии по научному коммунизму, находясь в здравом уме и твердой памяти, публично задает вопрос:
– Я видел рукописи Ленина. Говорят, что сохранились рукописи Сталина. Есть ли рукописи у Брежнева? Где их можно увидеть?
Споры велись жесточайшие – о практической политике партии, об экономной экономике, о комплексном подходе к делу воспитания трудящихся. Вспоминая те горячие дискуссии и крамольные суждения, я категорически не согласен с огульными обвинениями всех партработников в ограниченном кругозоре, слабых мыслительных способностях, серости и маловыразительности.
Со многими из слушателей я не порывал связь все последующие годы. Переехав в Москву, часто бывал в командировках и всегда интересовался судьбой своих однокурсников. Выяснялось, что многие из них, учась в ВПШ, подготовили кандидатские диссертации. Это были упорные, настойчивые, целеустремленные люди, не умевшие жить праздно в столице, в которой на каждом шагу столько соблазнов. Никто из них не сломался, ни один не скомпрометировал себя в глазах людей.
Многие заняли высокие посты в партийных комитетах, Советах различных