Однажды начав. Александр Жеглов
частями. Оказалось, для афериста Гончарука, достаточно было и одного перевода. И вот когда был проведен первый транш, Гончаруку хватило суммы из семизначных чисел. Он сразу же, втайне от всех, по частям перевел на офшорные счета разных подставных фирм и намеревался исчезнуть. Но из-за своей жадности покинуть страну у него сразу не получилось, теперь вынужден был тянуть время в ожидании подходящего момента, он искал всевозможные варианты исчезновения. Даже был готов устроить инсценировку своей гибели, чтобы навсегда избавиться от спецслужб и криминальных элементов. Однако, подписывая договора с различными фирмами на сомнительные проекты, которые были лишь фикцией, он подписал этим себе смертный приговор. Если руководители в некоторых компаниях, засомневавшись в лояльности таких проектов, обращались в соответствующие органы для проверки, то кое-кто решил действовать иным методом, более жестким и «понятливым». Одним из проектов касался и компании «Блиц-ЭКО», но там пока не догадывались о губительных для себя махинациях. Владислав Вениаминович вполне допускал такой ход событий, но продолжал подставлять своих учредителей, надеясь в подходящий момент исчезнуть. Он знал, что долго нельзя с этим тянуть, но просчитался со временем.
Фокин был хитер, хотя не знал правду, но то, что серьезное задумал Гончарук и, самое главное, – без его ведения, не давало ему покоя. В конце концов, притворяясь, что поверил ему, чтобы не «спугнуть птичку», Фокин сам решил следить за каждым шагом обреченного компаньона. Когда он, похлопав по-дружески по плечу Гончарука, вышел из его номера, трусливый толстяк подумал, что обошлось, сожалея о том, что вместо погибшего охранника не оказался Маз. Теперь он в нем больше не нуждался.
Ремизова Никиту положили в больницу одного провинциального городка. С ним остался дежурить один Стас. Про местонахождение остальных Игорь ничего не знал. Никита, весь забинтованный, через три дня, после нескольких операции в частной клинике, открыл глаза и увидел Стаса в палате, сидячего на стуле у двери.
– Закурим? – стараясь улыбнуться, выговорил с трудом.
– Хорошо, значит, все помнишь?
– Смотрю, нет здесь ни окон, ни балкона, – подтвердил ему свою память Никита.
– Так надо.
– А Серега где? – спросил про своего телохранителя.
– Серега у шефа остался – первое, что пришло в голову, сказал Стас.
– И зачем вам все это? – тихо выразился Никита, глядя в потолок.
– Служба. Работа у нас такая – это наш выбор.
– Неудачный выбор, понимаешь, неправильный. Как тебя там величали? – Спросил, хотя помнил его имя, желая показать свой статус перед ним.
– Для тебя, я Стас, – стараясь войти в доверие, тот ответил ему.
– Послушай, Стасик, бросай ты эту работу. Копейки же получаешь, думаешь, не знаю, – серьезным тоном, чуть подкашливая, сказал Никита.
– Каждому свое, – убавляя голос, коротко ответил Стас, – а ты доволен своей работой? –