Поздний развод. Авраам Иегошуа
спокойно относитесь к их существованию, но по мере того, как они становятся все взрослее, вы начинаете по ним просто сходить с ума. В них, в конце концов, заключается весь смысл твоей жизни безотносительно к тому, сколько им лет на самом деле. Они – это вся твоя жизнь. Ты уже отдал им все, что имел. Еще больше? Подари им, если можешь, свою улыбку.
Утро. Моя секретарша пытается слиться с электрической батареей – маленькая, смуглая, озлобленная, – если она не найдет в себе сил измениться, боюсь, ей не останется ничего, кроме как провести остаток дней с этой батареей.
– Ты, случайно, не простудилась, Левана? Мне показалось… но, может быть, я ошибся… что на улице мелькнуло что-то вроде солнечного света. Нет?
Она дарит мне взгляд, который уже лишил нас не одного клиента.
– За те сорок тысяч, что я плачу тебе каждый месяц, не говоря уже о премиях и подарках, не кажется ли тебе, что я заслужил хотя бы одну улыбку в начале рабочего дня? Или это должно оплачиваться дополнительно?
Проходит некоторое время, пока моя шутка доходит до нее, и как результат на ее лице появляется вымученная кривая улыбка, вызывающая у меня чувство стыда. Сегодня мне повезло – ведь обычно до нее доходит вообще лишь одна из десяти моих шуток. Когда я открыл свою контору, за два года наевшись досыта возможностью оплачивать счета разъезжавшего на «кадиллаке» (новом) господина адвоката Гордона, не раз и не два я выслушивал советы знающих людей, что я должен на должность секретарши пригласить какую-нибудь старую деву, некогда окончившую в университете два курса, что будет стоить мне много дешевле, говорили они, добавляя, что она будет работать прилежно, будет предана своей работе и не станет каждую неделю отпрашиваться с работы для визита к врачу, которому надо показать занемогшего малыша… но они забыли добавить, что при таком выборе ты обречен созерцать мрачное лицо твоего преданного соратника, вросшего в кресло в полутора метрах от тебя, равно как и разглядывать внушительные счета за электричество, о происхождении которых тебе лучше не думать.
– Была какая-нибудь почта?
– Нет.
Этот ледяной голос вечной обиды. Невозможно, и в самом деле, простить нам то, что мы насильно извлекли их из пещер в горах Атласа и вынудили жить в цивилизованном мире.
– А как насчет звонка из областного суда… они ничего не сообщили, на какой день назначено слушание по делу нашего убийцы?
– Нет.
– Может быть, звонил господин Горен обрадовать нас тем, что он отправил наконец нам чек, который он и не думал посылать?
– Нет.
– А кто-нибудь вообще звонил этим утром в офис, если предположить, что здесь кто-то был?
– Нет.
И я плачу ей чертову уйму денег за то, чтобы весь день слушать от нее эти нескончаемые «нет». Получается примерно по две сотни за каждое «нет».
– Ну хорошо. Прямо сейчас позвони мистеру Горену и сообщи, что я до сих пор не получал от него никакого чека, и что если чек не будет у