Стрела гламура. Елена Логунова
отец блудной дочери. – Мы за Катюшей приехали!
По Иркиному счастливому лицу было видно, что вечер и в самом деле имеет тенденцию к существенному его улучшению. Я с интересом разглядывала толстяка, употребляющего вместо местоимения «я» монаршее «мы», и тут позади господина Курихина кто-то повторил:
– Добрый вечер!
Оказывается, местоимение «мы» объединяло Катькиного папу и еще одного представительного джентльмена. Просто мы не сразу разглядели его за шаровидным телом господина Курихина. Сам Андрей Петрович шутливо отрекомендовал своего спутника так:
– Это Вадим Иванович Тараскин, моя лучшая половинка! Прошу любить и жаловать!
– Добро пожаловать! – послушно откликнулась хозяйка дома.
Колян посмотрел на новых гостей с недоумением, качнулся ко мне поближе и опасливым шепотом спросил:
– «Голубые» они, что ли?
Я задумалась. Обычно люди называют своей половинкой мужа или жену. Супруги у Курихина нет, Ирка говорила, что он вдовец. Однако наличие у Андрея Петровича родной дочери, по идее, свидетельствовало о нормальной сексуальной ориентации. Хотя ориентацию ведь и поменять можно, нынче это даже модно.
Я внимательно рассматривала Катькиного папочку. Он не был похож на «голубого» той ярко выраженной разновидности, которая частенько встречается у нас на телевидении и в артистических кругах. Обычно это томные худощавые юноши с художественным беспорядком на голове и полным ртом чупа-чупсов. Андрей Петрович Курихин больше походил на другой стереотипный образ, с виду он был типичный «новый русский» из анекдота. Костюм на нем был солидный, дорогой, но не самый модный, такие «двойки» в полоску богатые банкиры и важные политики носили в прошлом году. В приталенном полосатом пиджаке толстый Курихин смахивал на арбуз, а помятый зеленый галстук, лежащий на выпуклом животе, напоминал прилипший к арбузу молодой лист хрена. Физиономия у арбузно-хренового тостяка была под стать общей огородной теме – самая простецкая, щекастая и курносая, с россыпью веснушек и лохматыми белесыми бровками. Такое жизнерадостное глуповатое лицо могло иметь пугало на грядке.
Пугало, однако, было богатенькое. Под распущенным галстуком поблескивала толстая золотая цепь, нагрудный карман пиджака, предназначенный для визиток, оттягивал ультратонкий мобильный телефон. Сережек в ушах у Курихина не было, зато на пухлых пальцах имелось четыре безвкусных и тяжелых золотых кольца. Все с такими массивными каменьями – хоть сургуч ими запечатывай! Вот интересно, Катька тонкая, вялая и блеклая, как вареная спаржа, а папочка у нее такой яркий круглый живчик – куда до него зеркальному новогоднему шару с позолотой! А как же законы наследственности? Или Катерина похожа не на папеньку, а на покойную маму?
– Мы с вами где-то встречались? – заволновался Катькин папочка, смущенный моим неотрывным взглядом. – Я Курихин Андрей Петрович, бизнесмен. А вы?
– Это моя лучшая подруга, Лена, – поспешила представить меня Ирка.
– Ну, конечно! – господин Курихин просиял